са. (Но, снова возвращаясь к его фантазиям, Ахмед Иванов любил называть себя Майклом в своих личностных представлениях). Он накричал на Афанасия, пытающегося уйти с виноватым видом, и заставил его снова сесть в удобное кресло, с которого он торопился вставать, болезненно сжимая руки Валентины в кистях, не позволяя ей начать застёгивать лифчик на груди. Первородный грех и юность царили в гостиной дома Валентины. Мужчины начали беседы о восхвалении секса, подбирая слова о «естестве» и «невинности»; они, Майкл и Велеса, просто обязаны друг другу проявлением любви и ласки во имя их будущих поколений, не озираясь на завистников и сложности жизни. Они живут своими жизнями, а не надуманными большинством приличиями, устанавливая свои правила и принципы жизни самостоятельно до такой степени, что словно бы для них переставало существовать само государство. В гостиную зашла Екатерина со своей маленькой грудью и, решив поддержать полуголую Валентину, тоже разделась до бюстгальтера, хихикая. Афанасий заинтересованно начал разглагольствовать, что носить бюстгальтер преступление, так как это последование мнению большинства в составе системы социального уклада России. Валентина и Ахмед обнялись, почти давая друг другу клятву взаимности и верности. Быть с ним для него было доказательством её к нему любви, а для неё освобождением от оков общественного гнёта; гнёт националистического и коммерческого типов, когда одним позволено всё, а других унижают до суицидов. И не у всех людей бывает даже праздник распутной любви в тёмном, сокрытом ото всех, подвале с сырыми потолками. О, Всевышний, как он был к ней страстен – его взор отражал пыл грешного огня!.. (Примечание автора: иногда у меня плохо получается описание таких сцен. Здесь не по стандарту получилось, но только так про Ахмеда Иванова и можно сказать – он очень харизматичный человек при достаточно пылком, психически неуравновешенном нраве). Ничто его не могло остановить! Сейчас единственно возможным устремлением его было, – добиться на глазах Афанасия любимую женщину и доказать ему, что у него тоже есть будущее. (Примечание автора: Не подумайте, что я увлеклась. Это Меда увлёкся и вошёл в пыл собственной страсти, но сам он при этом искренно себе, любимому, доверяет, формируя свою уверенность сегодня – и смешно от него становится и грустно – дурак, одним словом, на букву «д». А как об этом по-другому рассказывать? Я могла описать это подробнее, но это собирательный с мужчин разных персонаж. Таких людей много среди нас, что в пылу сердца забывают свою вежливость и даже уважение к женщинам.)