Оливия сморщилась. Шашки, откровенно говоря, были наимерзейшей штукой, и использовать их совсем не хотелось, но Итан был прав. По другому сейчас из сложившейся ситуации выбраться не получилось бы. Конечно, можно было просто убрать нашумевшего незнакомца, сняв издалека из арбалета, но все-таки при всем своем хладнокровии ни один из них не стал бы убивать другого человека кроме как в случае самообороны, да и зараженных это бы уже никак отсюда не убрало.
–Помогите!!! -в этот раз крик раздался уже совсем рядом. Доувинд распахнула боковой подсумок рюкзака и вытащила из него противогаз, сразу же натягивая на себя. Надо было спешить…
Джон Ойстер всегда был очень оптимистичным, неунывающим человеком, способным найти выход из любой ситуации и придумать решение любой проблеме. Все его знали как надежного парня, на которого можно положиться, которому можно было без осуждения рассказать свои мысли и тревоги, и который никогда не терял своей улыбки. У него не было много друзей, но и не было врагов – никто не видел никакого смысла портить с ним отношения.
Детство у него было вполне обычное – он тусовался с одноклассниками, был горазд на всякие выдумки, особо не любил школу, дрался с другими мальчишками и как любой старший брат, рьяно защищал свою младшую сестру Саманту, таким образом проявляя свою к ней любовь, хоть напрямую он этого никогда не говорил и не признавал.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он попрощался с родителями, жившими на ферме, и уехал в Десолару учится. Как и почти любой человек своего возраста, Джон и понятия не имел, кем же он хочет стать и что хочет делать. У него не было ни гроша за душой и полным-полно юношеских, беспорядочных мечт, каждую из которых хотелось реализовать как можно скорее.
За первый год университета Ойстер сменил три разных факультета, пытаясь найти наконец свое призвание, но ни одно поле как-то не зацепило его. Юноша так и продолжал скитаться, не понимая, что ему делать, пока волей случая он не попал к профессору биологии с другого факультета. Им был среднего возраста, лет пятидесяти мужчина, который каждый раз, стоило только начать говорить о его предмете или что-то у него спросить, будто омолаживался на тридцать лет и с горящими глазами мог рассказывать и рассказывать многие часы подряд, порой даже не замечая, что его уже не слушают или не хотят слушать.