– Знаешь, кто придумал эти часы? – зачем-то решил пошутить я. – Яростный Хуучин Зальтай, мастер Нууц, маторско-камасинский или хамниганский Кулибин из Внутренней Монголии. Изобретатель нового календаря. Его очень почитают в Ухане.
Подруга улыбнулась:
– Думаешь, по новому календарю живем?
– Да похоже на то. Календарь, забитый множеством якорей, хищных зубчатых шестеренок, взял нас в оборот, как век-волкодав. Антиките́рский механизм. Знаешь такой? Однако у нового «отрывного» прикус неправильный, и привкус, и фокус. Который состоит в совмещенном вращении карусельных часов с фигурами-жакемарами, никогда не повторяющимися, или фигурами-двойниками, и разновидности Йоль-календаря, работающего по принципу киндер-сюрприза. Впрочем, принцип более хитрый. И устройство. Его только вычислить надо. Сам Зальтай, сдается мне, в Фучине знахарем промышляет. Банки народу ставит. С гексафторидом. В этом Фучине, кстати, прибрежная АЭС типа Фукусимы построена. Ведь часы пока идут, и маятник качается, и стрелочки бегут… Кажется, так пел некто Коралли, он же Кемпер, муж Шульженко, подражавший Бубе, как его, не Кикабидзе, а, да, куплетисту Касторскому…
Тут я осекся, испугавшись параду имен и фактов, которые кого угодно могли повергнуть в ужас. На Еврейской площади из-за угла выскочил вечерний бегун. И неожиданно со знанием дела стал наматывать петли вокруг памятника шестидесяти пяти тысячам жертв Шоа. По-волчьи дыша, быстрее секундной стрелки. Едва ли это могли быть ритуальные и сосредоточенные круги почета.
– Нью-йоркские башни рухнули в день рождения Феликса… – почему-то сказал я, думая одновременно и о волке, и о часах, и о любителе стенных нырков.
Подруга молчала.
– Что случилось?
– У каждого человека могут наступить моменты тоски, отчаяния и мрака, – отозвалась она нехотя минут десять спустя какой-то контрапунктной цитатой. – Но негде публиковать.
– Можно сливать, хоть бы и в море японское. А еще есть мордокнига – место сброса отработанных ступеней, – подвернулся выспренный комментарий.
– Не все способны сбросить… Скажи, каких чудовищ нужно пестовать в голове, чтобы ритуально топтать периметр возвышения, куда запрещено даже садиться?.. Вспоминаю деревню в Баден-Вюртемберге. Старуха-хозяйка восторженно и с придыханием говорила: вот здесь у нас висели флаги, а я сама была членом БДМ. Похоже на БДСМ, правда? А еще бабка на голубом глазу рассказывала, дескать, была у них во время войны одна работница с Украины. Спрашиваю, наивность изображая, как девушку в такую даль занесло. А нам, говорит, правительство выделило. Приехала фройляйн пошабашничать. Муж бабки рот ей затыкал, не пугайтесь, мол, что возьмешь с дуры старой. У него вообще лучшие импрессии, но другие. «За колючей проволокой нас хорошо кормили, хотя мы напали на СССР». Их маленький сын, родившийся в канун войны, слыша по радио дежурную фразу «Не забудьте заземлить антенну», думал, что просят похоронить какого-то Антона. Просят каждый божий вечер.