– Да, грустно, – вздохнула подруга с чересчур серьезной гримасой. – И странно. Зачем на эксперимент пошел? Естествоиспытатель. Филантроп. Прав великий доктор Пауст: человек сам виноват в своем одиночестве. Эх, в груди моей тоска, Как бранящаяся скатерть, Хватит мозг мне полоскать и Слушать бабушкины ска… И что теперь? В самом деле живет один?
– Ого, – от неожиданности присвистнул я, – да ты, как погляжу, прониклась. А он теперь жалуется на испуганные глаза. Над масками. Недотепистое здешничанье во городе Берлине.
– Как-как?
– Недотепистое здешничанье! Тест сдал, а ответили через месяц. Деревню под Вяткой, где его родня живет, куда не то что поезд, автобус не ходит, уже всю привили, а тут жди у моря погоды. Рестораны закрыты, углы темные, идти неприятно. После девяти все по домам, район вымирает. А недавно ботинки заметил на дубе перед подъездом, шнурками связанные. Говорит, дилеры. Пара ботинок – стало быть, точка у них. Хотя раньше был спокойный район, ничего такого. По виду ботинок понятно, чем торгуют. Нужно смысл синих кроссовок знать, допустим. Или черных кед. Встречаются чуваки, как волки, под деревом. Ясное дело, в масках, удобно всем. Коротко беседуют о чем-то, курят – и след простыл. А для приятеля дуб – место силы, почти сакральное значение имеет. И вообще незакрытый гештальт. С детством связан. Как там пела Белла Левикова? Горит гештальт, огнем охваченный…
– Впиши его в судовую роль.
– Куда и кого? Дилера? Или клиента?
– Хи, хи. Гештальт!.. Коллегу, конечно. В состав экипажа. Грудь у него не горой, лоб у него не увенчан. Если выразиться словами поэта Уткина. Некоронованный. Будет членом команды. Снимемся с якоря крепким сырым утречком у пирса ближайшего водоема. – Подруга потерла руки и слегка поежилась, повела плечами. – Как он там зовется, ваш биотоп? Кройцпфуль, Феннпфуль?
– Goldfischteich. Пруд золотых рыбок. На полном серьезе. Однако, сударыня, куда ж нам плыть? В царство Московское? Да, самолетами теперь не доберешься и даже автобусами трудно… И главное – надо ли?
– Махнем в лужицкие леса. Кто, говоришь, там раньше жил, гавеляне? Славяне полабские? Хотя нет, лучше в те края, где дигитализации побольше, писем поменьше, звонков, оружия совсем нет, ни горячего, ни холодного, интернет бесплатный и бесперебойный, в обеззараженные села, в тайгу, в тундру. Предположим, норвежскую. В Лапландию. Или в Антарктиду. Или в район Земли Санникова. Где снеговиков лепят и продают по сходной цене.