Когда порой зеленою влюбленный был в Алену я…
Андрей М
ЗА ТОГО ПАРНЯ
Из всего движимого и недвижимого имущества, построек и насаждений уцелел только дуб, когда-то глядевшийся в окна кухни. Игорь провел ладонью по коре дерева. Припомнил заглавие книги, однажды читанной: «Куда идет тополь в мае?» «Куда же из далеких лет шагает дуб?» – парафраз напрашивался сам собой. Нет, дуб никуда не ушел, он очутился у тротуара. Новая мостовая легла вполне аккуратно, причем именно там, где раньше на условном меридиане мерцали их двухэтажки. В дальнем городском углу, на некой биссектрисе, казалось, друг против друга. Да и движимое не исчезло совсем, раз чужие машины оприходовали маршрут. Однако с плоскости стряхнули дома. Светлый особнячок, обращенный во двор фасадом, построенный, должно быть, в канун какой-то очередной по счету войны. Зимней, советско-финляндской. Обросший потертостями и подпалинами, краска слезла с него, цвета неопределенного, попробуй отличи – беж или крем, кофе с молоком или красноватый загар. Усадьбой тоже трудно назвать, хотя внешне чувствовалась некоторая претензия на усадьбу. Никаких премудростей, но и не без легкого намека и даже апломба. В просторном подъезде – каменная лестница, надменная, вьющаяся, нет, льющаяся по овальному контуру, в стене – ниша полукругом, для возможной скульптуры. А за квартирной дверью – коммуналка, что отапливалась дровами, четыре печки под потолок, покрытые белым и черным кафелем. Здесь на втором этаже Игорь жил с родителями. Точнее – родители с ним. Еще тридцатью зимами раньше, в доме, по слухам, обитали местные немцы…