– То есть, вы не согласны, что человек – звучит гордо?
– О!!! Да разве вы так считаете?! Ну простииите, – укоризненно протянул господин. – Что человек по природе своей негодяй и подлец, – для меня давно аксиома! И я даже за умного не почитаю думающего иначе. И не пытайтесь меня переубедить! Нет, не проклятые империалисты, не предатели-партократы, не уровень развития производственных сил и общественных отношений, а подлая сущность человека не даёт и никогда не даст построить коммунизм. Ленин этого не понимал. Он был воспитан, как вся интеллигенция того времени, на постулатах гуманизма: человек рождается хорошим, а вором, бандитом, угнетателем становится от деформирующего его природу воздействия несовершенного общества. Да и вся великая русская классическая литература исходила из этого. Её герой – маленький человек Акакий Акакиевич, из шинельки которого, как известно, вся она и вышла – русская литература. Акакии Акакиевичи прекрасны в своём страдании и единственно достойны сочувствия. Защищать их, бороться за их счастье – вот цель благая! Но тут перепутаны причина и следствие. Не потому Акакий Акакиевич несчастен, что общество плохо, а наоборот, общество плохо оттого, что Акакий Акакиевич по природе своей сам подлец и негодяй. Поставьте Акакия Акакиевича столоначальником, и вы увидите, как он будет куромотить подчинённых ему Акакиев Акакиевичей – вы себе даже представить не можете! А может ли подлец и негодяй построить справедливое общество? Нет, не может! Вот в этом и есть утопия! Вы сначала воспитайте порядочного человека, потом стройте социализм и следующий за ним коммунизм. Впрочем, приличным людям и строить ничего не надо. Они живут, работают и ни о каком коммунизме не думают. Вдруг глядь – а за окном коммунизм. Сам собой построился! Без всякого Маркса, Ленина и революции.
– Вы говорите: воспитайте человека. Но на воспитание уйдут сотни лет, а может тысячи, а люди хотят справедливости для себя здесь и сейчас.
– Мало ли чего они хотят! Каждый понимает справедливость по-своему и пойдёт воевать за свою личную, одному ему понятную справедливость. И тогда станут так друг другу глотки резать, что заплачут! Да-да! Горько заплачут по прежней несправедливости!
– Так-так-так! – сказал Виктор Ефимович. – Вы говорите «утопия», товарищ бывший парторг цеха!? Позвольте спросить, что же тогда не утопия?