– Я предлагаю сделку, – пояснил он. – Было бы наивно заваливаться к вам, требуя помощи, хотя, заметь, я мог просто вас шантажировать.
– А ты и так собираешься, – прочла эту мысль в глазах Ааззена Эландра.
– Если по-другому не выйдет, – задумчиво протянул Император. – Для начала я хочу предложить сотрудничество. Вы помогаете мне, подробности чуть позже, а я даю слово, что не сдам Эландру и поддержу Чертог в предстоящей заварушке.
Ксандор не удержался от смеха. Опустив голову и потирая пальцами лоб, он тихо хихикал около минуты, затем засмеялся громче, указывая на Бэрона. Тот хранил полное спокойствие, снисходительно позволяя воину отсмеяться.
– Давай-ка разберем все по порядку, – заикаясь от смеха, проговорил Ксандор. – И первый вопрос: мы должны верить тебе? Тебе! За кого ты меня держишь, Ааззен? Погоди отвечать, я сразу задам второй вопрос. Как ты будешь отмазывать Эландру (предложим, ты этого захотел)?
– Я никак не буду. Скажу Нимару, что если до него доберутся ищейки из Чертога, чтобы он взял вину на себя. Я демон, думаешь, мне не хватит хитрости придумать байку поправдоподобнее? А верить я тебя не заставляю, просто подумай, что получится иначе. Я либо сдам вас с потрохами, либо опять же не заступлюсь в случае, если возьмут Нимара за жабры. Решай.
Ксандор смутился и нахмурился, Бэрон, напротив, сохранял неподвижность черт, достойную запечатления в камне в качестве еще одной «Высшей расы».
– Так значит, – с обреченной улыбкой процедил воин. – А что за заварушка? Врешь опять что ли? Единственная заноза в заднице – это ты и есть, с остальными мы успешно разобрались. Или у Сатаниила народился новый план?
– Нет, – неторопливо ответил Ааззен, убрав руки в широкие карманы кожаного плаща. – У Хозяина депрессия, наступающая после череды неудачных раундов, или как еще называют эти стычки в Чертоге. Эх, у правителя Зла депрессии – то еще шоу, лучше не попадаться на глаза. Он на меня много надежд возлагал, как и отец, как и Империя…
– Это ты на приеме у психолога рассказывать будешь, – грубо оборвал Ксандор. – О какой заварушке речь тогда?
Эландра, прижавшись к кухонному столику бедрами, следила за разговором, бегала взглядом от одного собеседника к другому, не решаясь принять в обсуждении участия. Чувство вины так разрослось, что она чувствовала себя провинившейся девочкой, которой не давали слова.