– Гурхулы тогда с нами в мире жили. Это ещё до разделения земли было. – он каждый раз отвечал так, оправдываясь, когда вспоминали его дальнее родство с гурхулами.
– Старшие говорят, что мы тогда на эти места ушли, а гурхулы место без леса получили – так им и надо. Пусть теперь землю едят. – Уртал довольно улыбался. – Наши охотники взяли лучшие земли.
– Вот я и говорю, что старуха Нойха не гурхулка. – Чийт пододвинул прогоревшую головню дальше в огонь. – И никто точно не знает, откуда она.
– Она уже очень давно живёт рядом с нами. Моя мама была ещё маленькой, и они с другими детьми тайком бегали смотреть, как она строит себе хижину. Их потом старшие прутьями выпороли, чтоб они туда не ходили. – Задумчиво произнесла старшая Хита.
– А где у неё хижина? – Спросил Уртал.
– Где-то на той стороне. – Хита мотнула головой в сторону залива. Все поняли, что она имеет в виду другой, широкий язык озера, что вдавался в лес. На оконечности этого залива, чуть поодаль от берега, в уютном лесном распадке раскинулось их стойбище. И если встать спиной к стойбищу и лицом к воде, то «та сторона» была по правую руку. А они сейчас находились на берегу другого залива по левую руку. Правую руку ещё называли «рука охотника», а левую «рука матери». Они часто сюда приходили в это лето. Здесь было удобно, рядом была и вода и лес с полянами, ягодами и грибами, и мелкая болотистая речка, почти вся заросшая тиной. Даже если с едой было совсем плохо, в летний день здесь можно было наловить лягушек. Хотя, когда была рыба, лягушками, конечно, пренебрегали.
«Та сторона» от стойбища хоть и стояла по руку охотника, охотники туда не ходили. Там, среди диких зарослей громоздились серые глыбы больших камней вперемешку с кустами, далее, через пол дня пути, переходя в сплошные голые скалы. Значит, где-то там и жила эта старуха. Дикое место, где нет никакой охоты. Даже злые серые ныкты, которые любят делать логовища в нагромождении камней и старых мёртвых деревьев, там не селились. Во-первых, там не было охоты, а во вторых слишком близко были люди – их стойбище. Кайлу уже слышал эти рассказы. Ему было всё равно. Он тоже видел Нойху несколько раз. Худая и высокая морщинистая старуха. По старому лицу не понять гурхулка или нет. Она и вправду легко двигалась, неслышно скользя между деревьев, кустов и камней. Ну и что? Этой старухой пугали маленьких детей, и больше ничего. Ни вреда, ни пользы от неё не было. Когда-то давно, когда и мама, и отец Кайлу тоже были маленькие, ей разрешили поселиться рядом с их стойбищем. Вроде бы так. Вот она и жила. И ничего особенного в этом не было. Он сидел и тихо улыбался, слушая. После напряжённого дня он отдыхал душой и телом среди своих друзей и одноплеменников. Ему нравилось просто так сидеть под гомон праздных пересудов, чувствуя, как сытость от живота поднимается в голову. Нравилось смотреть на Ллайну. Солнце уже село, горшок сняли с огня и поставили в сторону, накрыв плоским серым камнем, и только блики от прогорающего костра хаотичными всполохами освещали молодые лица сидящие вокруг.