– Сколько? – удивился Агал.
– Я убил две, но потом сломал острогу. Вторая была большая, с твою руку, охотник.
– Пойдём. – Отец первый зашёл в хижину. Мама быстро шмыгнула следом. Потом зашёл и сам Кайлу.
На камнях очага и вправду разогревался горшок с мясом алха. Мама его делала по особенному, как никто в стойбище. Сначала обжаривала на камнях, потом долго тушила в острых листьях дикого лука, понемногу помешивая и подливая воду. Листья лука к концу лета становились жёсткие и невкусные, но когда их так долго тушили в жирном бульоне, они, как будто вспомнив свою весеннюю молодость, вдруг становились мягкими и отдавали свой, особенный аромат мясу. Кайлу огляделся – высоко на перекладинах наката крыши висели натёртые солью и лесным чесноком, куски свежего алха. Значит, отцу вчера духи послали удачу. Он вопросительно посмотрел на мать. Та довольно улыбнулась круглым и добрым лицом, и кивнула. Она опустилась на колени перед очагом, тонкой палочкой помешивая куски алха в разваренных и душистых листьях лука. У Кайлу всё свело в животе от этого запаха. Он опустился перед очагом со своей стороны, сев на свой травяной подстил.
– Гордиться особо нечем. – Нехотя пробурчал отец. – В это лето алхов много и сайсылы встречаются нередко.
– Мясо алха очень вкусное. – Ответил Кайлу.
– Ты мать за это похвали.
Отец уселся и стал перебирать зимнюю одежду – она валялась тут же, на полу. Это означало, что ему надоело болтать, и дальше он будет только слушать.
– Хойхо и Мурхал тоже добыли по алху. – Он умолчал, что алх у Мурхала был совсем молодой. Молодой или нет, это тоже был алх, и его надо было суметь добыть.
– Тебе тоже надо в лесу начать охотиться. – Мама торопливо накладывала ему в чистую пригоршню. – Если ты язык рыб понимаешь, то значит, и язык зверей распознать сможешь. Старики говорят, что не бывает так, чтобы духи дали понимание в одном и закрыли в другом.
Кайлу взял пригоршни и вдохнул, ни с чем не сравнимый, аромат алха тушёного в листьях лука. Он об этом мечтал, пока шёл сюда. Он, подцепляя острой палочкой куски, жмурясь, отправлял их в рот. Затем промычав от удовольствия, он заметил, что и отец и мать, оба с улыбками смотрят на него. Отец, крякнул, и повернувшись к матери сказал. – Нутала, дай мне, что ли? Вон как ест. И сама поешь. Сейчас всё стойбище сюда на запах сбежится. – Он снова склонился над шкурой, проверяя шов.