Матал с искажённым лицом, переминаясь, затоптался на месте, так и не ударив его. И тут какая-то старуха, шипя, когтистой лапой попыталась вцепиться ему в глаза. Женщины, вдруг как-то хором завыли, и дружно бросились на него, хватая за руки и наваливаясь. Кайлу прыгнул назад, пока его не смяли, отбил чью-то руку. Он двинул плечом, пихаясь и уходя от ногтей, полоснувших воздух опять возле самого лица, сделал обратный мах древком зажатой в руке остроги, отбросив чью-то руку. Затем, он рванул вбок, выдираясь из этого переплетения, и ладонью от себя отпихнул ещё одну женщина, успев мимолётно почувствовать под шкурой, мягкую грудь.
Он быстро развернулся, вырываясь, и вдруг увидел, как перед ним, покачиваясь, разведя руки и растопырив пальцы, выходит старшая жена шамана.
– Убийца! – Шипела она. – Тебе ещё надо поглумиться над бедной маленькой женщиной, убитой тобой. – Её руки как ветви той старой пайлы у ручья, тянулись к его лицу. – По её морщинистому лицу с крючковатым носом текли слёзы, а глаза были безумно расширены. – Ты и после смерти преследуешь её?!
– Отойди! – Вдруг прозвучало сзади. Пятившийся Кайлу, оглянулся.
Охотник Кулай метнул своё копьё.
Развернувшись словно рыба, в обратную сторону, Кайлу прыжком вперёд, сшиб старшую жену Нойхона, уклоняясь от копья. Он в полёте даже не успел осознать, что Кулай кричал не ему, а ей – «отойди!» Он метнул копьё как в зверя, по-настоящему, чтобы убить.
Вокруг опять заголосили люди, окружая и кидаясь на него. С другого конца поляны, отводя руку с копьём для удара, бежал охотник Хутам. Казалось, уже все окончательно опомнились от замешательства и толпой бегут к нему, окружая и загоняя его. Только морщинистая и корявая, как та пайла, старшая жена Нойхона, сбитая им с ног, осталась лежать на земле.
Ударом ноги, откинув какого-то мальчишку, пытавшегося кинуться наперерез, Кайлу бросился бежать. Оглянувшись, он вдруг увидел, как из леса, откуда-то сбоку, вылетают охотники. Много. С копьями и дубинками. Видел как вождь, краснея напряжённым лицом, делает резкие движения рукой, и охотники чётко и слаженно растянулись, рассыпаясь и окружая поляну. Как на охоте.
И Кайлу, что было сил, рванул по единственному свободному пути – в глубину стойбища.
Но и там уже все высыпали на улицу и стояли на налысо вытоптанных тропах между хижинами. И женщины и даже старухи, с какими-то радостно-азартными лицами, били его своими клюками, а дети кидали камни и кричали, пытаясь сделать подножку. Кайлу страшно закричал на кого-то, замахиваясь острогой. Мальчишка отшатнулся назад. Какая-то женщина и старуха из крайней хижины тоже выскочили, пытаясь ударить. Те, кого он кормил зимой, не давая умереть с голоду…