Наш тренер Алик Гурджиев приходится Георгию Ивановичу двоюродным правнуком. Он много лет изучал наследие своего великого родственника, а также создавал собственные танцы в той же традиции. Он открыл свою школу с нуля. Сначала проводил занятия дома или, если позволяла погода, за городом, а теперь снимает балетный зал в ДК «Металлург». Деньги Алик берет минимальные, чтобы только хватало на аренду и зарплату для пианиста. Говорит, из сакральных танцев нельзя делать бизнес. А так он остеопат. У нас две группы – мужская и женская. У Георгия Ивановича группы были смешанные, но Алик считает, что лучше заниматься отдельно, чтобы не возникало сексуальное напряжение: оно вредит свободному току энергий внутри тела.
– Как дела, Реваз? – Ко мне в раздевалке подошел Аца с Министерства культуры. У нас почти вся группа – госслужащие или люди на должностях. Стас Чепенаев – судья, Валера Битинаев – государственный регистратор, Чера Габарбахов, кстати мой однокурсник, – следователь СК, и так далее.
– Нормально. Как сам?
– Ничего. Как пахан?
Я не спросил, откуда он слышал про пахана, – в Осетии слухи быстро расходятся.
– В порядке. В Кисловодск его отвез вчера.
– Приводи его сюда для профилактики.
– О нет. На это я его не подпишу.
Пахан не понимает гурджиевские танцы. Это объяснимо – в его молодости информации о сакральном было мало.
Я снял футболку, надел свой особый черный хæдон[6] для танцев и стал застегивать пуговицы сверху вниз. Аца был уже почти одет для танцев, только без обуви.
– А как с нашим проектом? – спросил он осторожно.
Это про законопроект о свадьбах, который он написал, а я внес. Законопроект предусматривает запрет на европейское платье невесты, запрет жениху и невесте садиться рядом и пятидесятипроцентную квоту на национальную музыку. Первое чтение как раз сегодня было, и на сайте еще не опубликовали итоги.
– Успех частичный, – сказал я. – Только квота. Да и то… – Я присел на скамейку, чтобы снять джинсы и надеть шаровары.
– Что?
– Во-первых, не пятьдесят, а сорок процентов, во-вторых, на любую кавказскую музыку, не только нашу.
– От гандагана никуда не деться, – Аца делано улыбнулся, – будем считать и это достижением.
– По-любому. Ансамбли без работы не останутся.
Аца сел рядом. Мы надели чешки и вместе с другими покинули раздевалку.