При росте шесть футов и темных как ночь глазах моя мать не могла затеряться в толпе. Когда она говорила, слова ее звучали так веско, что все, кто их слышал, не сомневались: с этой женщиной шутить не стоит. Длинные темные волосы она носила заплетенными в косу, обвивавшую голову словно корона. И это еще сильнее придавало суровой царственности ее облику.
Мне было пять. И смотрела я на нее снизу вверх, как на великана. Стоя рядом со мной на платформе в Лондоне в ожидании поезда, она положила тяжелую ладонь мне на плечо. Ее темные глаза не отрывались от путей. Неподвижная как камень, она пристально смотрела влево, ожидая появления состава. Ее ладонь становилась все тяжелее. Удушающий вес и жар, казалось, медленно вдавливали меня в землю. Хотелось стряхнуть ее руку и глубоко вздохнуть, но я не осмеливалась. Полли быстро подавляла любые попытки сопротивления.
В нескольких футах от меня с правой стороны стоял пожилой низенький господин в черном котелке и читал газету, держа ее развернутой в выпрямленных руках. Лицо его закрывали испещренные буквами страницы. Я видела лишь клочки седых волос, выбивавшихся из-под ободка шляпы. В надежде, что в конце концов он сдвинет газету и выглянет, я сверлила его взглядом. Ждать поезда было скучно.
Слегка сдвинув ногу вправо, я начала медленно отодвигаться от матери, совсем чуть-чуть, чтобы освободиться из-под гнетущего веса ее руки.
– Стой смирно, Бел, – тихо сказала она, даже не опуская на меня глаза. Но руку убрала. Я с облегчением глубоко вздохнула.
– Да, мама. – Сунув руку в карман шерстяного пальто, я достала скомканный кусочек бумажки. – Я просто хотела выкинуть в урну фантик.
Полли бросила на меня быстрый взгляд, но ничего не ответила и снова замерла, точно стражник в карауле. Я уже давно научилась хранить в карманах всякий мелкий мусор как раз на такой случай. Ради маленьких запланированных побегов, которыми так наслаждаются дети.
Шагнув назад и обернувшись, я осмотрела платформу в поисках урны. Вокруг стояли всего несколько пассажиров: день был будний и только-только закончилось время обеда. Я разглядела урну и направилась к ней медленно и тихо, ведь только непослушные и дурно воспитанные дети бегают и кричат на вокзалах, дорогах и в парках.
Наслаждаясь глотком свободы, я скомкала фантик и смотрела, как он падает на дно урны. Вернувшись назад, убедилась, что Полли видит меня, но не подошла к ней тотчас же. Я встала чуть в стороне и разглядывала старичка, читавшего газету.