ГРАФОМАН. У животных заложены обычные реакции на насилие – шипеть, рычать, лаять, если им что-то не нравится, и кусать, если кто не понял всего предыдущего. Для животных выражать свое недовольство – это нормально. У них нет функции подавления.
ОЛЬГА (обращаясь к Надежде). Вот, слышала? Природой заложено не подавлять, а выражать. Понятно тебе? Для здоровья полезно. Все подавленное оседает внутри и разъедает до страшных болезней разных.
НАДЕЖДА (эмоционально). Но это же у животных! Человек тем и отличается, что не ведет себя как животное. Если все будут выражать, что же от нас останется?
ГРАФОМАН. Да! Если от жизни брать все, ее надолго не хватит.
По сути, человек в своей основе имеет животное происхождение и в первичных настройках собраны те же реакции на насилие, что у животных. Но он способен справляться со своими эмоциями, часто используя для этого функцию подавления. Но тогда в системе копится напряжение, которое требует выхода. И важно его найти.
ОЛЬГА. Найти, понимаешь, нужно. Чтобы не вести себя как животное, надо просто способы найти. Каждому свои. Простые. Человеческие.
НАДЕЖДА. У меня с этим нет проблем: полы драить, окна скоблить, огород полоть, рубашки гладить.
ОЛЬГА. Поэтому ты и спокойная как сто удавов. В спортзал пойти еще можно. Крестиком на крайняк вышивать. Куча способов есть избавиться от агрессии.
НАДЕЖДА. Это ты к чему все это? Про выражение, про подавление? Себе способы подбираешь?
ОЛЬГА. Твой сын не может не чувствовать злости, когда с ним не считаются, унижают, подавляют, оскорбляют. Он, как любой нормальный человек, испытывает злость. Взорваться может от злости. И если бы ты научила его, что злиться – это нормально, он бы нашел способ от нее избавляться: колол бы дрова соседу, переплывал речку, орал на стадионе, сигал бы в прорубь по понедельникам. Но не для таких глупостей его растили.
Он держит все в себе, потому что другое неприлично. Потому что мама научила его вместо естественного освобождения от негатива притворяться, угодничать, подчиняться, хитрить.
И подавленная злость повисает в воздухе общей жилплощади. Становится грозно в дверях, руки в боки, и требует быть выраженной. Вопрос только кем.
Так жена его бедная становится лягушкой в руках невидимого заспинного хулигана с опасной белой трубочкой. Который незаметно так, с улыбочкой доброй…