Проинспектировав меня, Петрович встал со стула и потушил сигаретный окурок об крышку банки. В ванную комнату прошла Зина, шурша огромным мотком целлофана.
– Дверь я сейчас открою, можешь уйти, когда захочешь, держать тебя не стану, но и искать тебя по городу ночью я не пойду. Если до утра дотянешь, приходи на Кирова, 12, – бросил старик напоследок.
Тяжело переставляя ноги Петрович, дошёл до входной двери и действительно щелкнул замком, после чего скрылся в комнате.
Я подождал несколько минут и вышел из кухни. На носочках, стараясь не шуметь, подкрался к двери и дернул, она действительно была открыта. Первая мысль была – схватить ботинки и бежать как можно дальше, но предчувствие беды, которая ждала меня за порогом, удерживало меня от побега лучше хомутов, следы от которых бурыми лентами отпечатались на моих запястьях. В голове цикличной неоновой вывеской крутилась фраза «если дотянешь до утра» случайно брошенная Петровичем. Он сказал ее без пафоса и явно не для того, чтобы нагнать жути, скорее обыденно, как миллиардеры говорят о финансовом рынке или селяне о хищных зверях в лесу. Да и если подумать на шаг вперёд – то дальше что? Куда теперь бежать? Денег осталось всего ничего, не хватит даже на обратную дорогу. Я громко захлопнул дверь и закрыл ее на задвижку, потом подошёл к телефону. Кому набрать? Номера в мобильнике, наизусть ни одного не выучил. Не придумав ничего лучше, я набрал несуществующий номер и произнёс в трубку «Да, привет, все нормально, я уже в городе. Нет, отца пока не видел» потом громко посмеялся, бросил несколько ничего не значащих фраз и положил трубку. Когда я закончил свое выступление, Петрович высунул свою косматую голову из-за двери.
– Ты вещи кинь в ванной, Зинка постирает.
Дверь захлопнулась, телефон неожиданно брякнул, словно зазвонил, я снял трубку и прижал ее к уху, но гудков не было, только странное потрескивание и тишина.
***
Судя по настенным часам в коридоре, я проспал практически до вечера, хоть и собирался следить за тем, чтобы никто не вошел в комнату до самого утра. Бабушка Зина принесла мне тёплую, постиранную одежду и накормила сайровым супом, вот только диалог у нас не клеился, на все мои вопросы она отвечала только «кушай» или «когда я ем – я глух и нем». К концу обеда или можно сказать ужина присоединился заспанный Петрович. Сгорбленный, в футболке и трусах он выполз из комнаты, выпил кружку кофе и как-то по-житейски, словно разговаривая со старым знакомым, произнёс: