– Да чему там завидовать? – вскинулся Сашка.
– Как чему? А фанатки? – пожала плечами Женюша.
– Так они не его любят, а его книги. А его они даже не знают совсем, – подытожил он. Женя не стала с ним спорить. Спросила:
– А ты кем хочешь стать?
– Я уже стал. Ну, почти, – вскинул лицо. Его ладонь, лежавшая на рычаге, соскользнула, на повороте коснувшись плеча. И Женину кожу как будто ошпарило…
– И кем же? – поёжилась нервно.
– Я на повара учусь, доучиваюсь, – с гордостью выдал её собеседник, – Вот доучусь и открою свой ресторан на побережье.
– Ого! Мечтать не вредно, – сказала она.
– Это не мечты, это планы, – ответил он, странно косясь на неё, – А мечтаю я о другом.
– И о чём же? – невинно спросила она.
Он вдохнул, отчего грудь надулась:
– О ещё одном поцелуе.
– Мечтать не вредно, – повторила совсем другим тоном, в котором читалось вполне откровенное «нет».
Подвезя её к дому тёть Груни. Почти. Женя просила его остановить за поворотом. Саша вызволил ве́лик из кузова. И взглянул на неё сверху вниз:
– Может, встретимся завтра?
– Зачем? – взяла руль, придвигая к себе свой починенный транспорт.
– Ну, как зачем? – хмыкнул он, – Погуляем, то, сё.
– То сё? – рассмеялась она, – Тебе бы стоило поучиться у папы умению строить фразы. Сын писателя, а изъясняешься, как рыболов.
Он обиженно выдохнул:
– А вы, сударыня, кто? Поэтесса, как минимум?
– Языковед, – деловито ответила Женя.
– Это чё за фигня? Языки изучаешь? – он взбил землю носком, и облако пыли осело на грязный кроссовок.
– Tu pues le poisson! – покривилась она, – Prends une douche et je réfléchirai. (От тебя воняет рыбой! Прими душ, и я подумаю).
Сашка в ответ усмехнулся. Женя уверилась в том, что «уложила его на лопатки». Однако уверенность эта была опровергнута фразой:
– Et si je me lave, tu vas y aller? (А если помоюсь, пойдёшь?).
– Ты знаешь французский? – застыла она.
Он, приподняв подбородок, кивнул:
– Хоть какая-то польза от папы писателя.
– D'abord laver, et il sera visible, (Сначала помойся, а там будет видно), – сказала она и пошла в направлении дома.
– Je vais me laver, tellement que tu n'auras pas le choix! (Я так намоюсь, что у тебя не останется выбора!), – крикнул он в спину.
И Женя не стала с ним спорить. А вдруг?