– Раз обещали, так дадут, – ответил Юдину пятидесятник Михайлов. – Не абы кто нам обещал, а самые видные бояре московские. Им обманывать нас не с руки. А бумаги, Лексей, сам видишь нет. Надо было меньше про невеликие надобности кричать. А теперь – ау, брат… Кончается наше писание…
Савелий от письма устал неимоверно, а потому с превеликим удовольствием на самом краешке бумаги вывел:
«Цари государи и великие князья смилуйтеся!»
– Смотри-ка, Иван Михайлович, – молвил, утром встретив в палатах царских боярина Милославского, дворянин Венедикт Змеёв, – какую стрельцы писулю сочинили.
Милославский взял у дворянина свиток бумажный, долго читал, а потом спросил Змеёва.
– Хованский видел?
– Нет, не приходил пока Иван Андреевич.
– Как придёт, так сразу и покажи. Покажи да скажи, что ответ нам поскорее надо отписать, а то ещё не остыли угли стрелецкой злобы. Самая малость нужна, чтоб пожар раздуть, а нам сейчас пожар не нужен. Хватит.
Собрались бояре в Средней Золотой палате.
– Все читали? – боярин Милославский кивнул в сторону Никиты Ивановича Одоевского, которой держал в руках грамоту от стрельцов.
– Читали, – тяжко вздыхая, отозвались бояре. Ссориться со стрельцами не хотелось, а исполнить всё, что те просят получалось весьма накладно.
– Так чего делать будем? – спросил Милославский, глядя на главу Стрелецкого приказа Хованского Ивана Андреевича.
– Соглашаться надо, – утёр ладонью лоб Хованский. – Они ждут. Я сегодня с пятисотенными говорил, так вот те сказали: ждут стрельцы денег и когда столб памятный поставят…
– Не стрельцы, а пехота надворная, – усмехнулся боярин Одоевский. – Не обиделись бы пехоты эти…
– Не до шуток сейчас, Никита Иванович! – ударил ладонью по столу Хованский. – Надо успокоить стрельцов, а уж дальше видно будет.
– А не много ли мы им воли даём? – Василий Васильевич Голицын – глава Посольского приказа. – Им только палец дай…
– А ты попробуй не дай, – зло глянул на Голицына Хованский. – Забыл – чего у крыльца царского крыльца творилось?
– Не забыл, – чуть скривил лицо Василий Васильевич. – Да только я знаю наверняка: сколько злому псу костей не давай, но никогда добрым не станет…
– Хватит болтать! – поднял кулак Милославский. – Давайте ответ писать. Зовите писца.
– Не надо никого звать, – остановил поднявшегося боярина Матвея Пушкина. – Пусть вон Змеёв пишет. Он хитро умеет словами играть. Да и меньше ушей – меньше слухов.