– А я мама Паши!
– Да я поняла, – улыбаюсь, держу в себе воздух. Так как удушливый запах духов не даёт мне вдохнуть.
Отстранив меня, Пашина мама опять пробегает по мне долгим взглядом.
Я пытаюсь быть вежливой:
– А как вас зовут?
– Ой! – восклицает по-свойски, – Зови меня мамой!
Сглотнув, я киваю. Просто знаю, что лучше кивнуть. Будто некто чужой вторгся в личную зону. И чтоб не навлечь на себя его гнев, нужно просто кивать.
Я киваю.
Она, мёртвой хваткой вцепившись мне в плечи, ведёт в направлении кухни:
– Ну вот, я торта принесла! Как чувствовала! Сейчас чаёвничать будем!
Паша как будто уменьшился вдвое. Или мне кажется?
– Мам, да мы сами съедим, – раздражённо бросает.
– Как сами? И матери куска не отрежете? – недовольно кричит на меня. Точнее, мне на ухо… мама.
Надо сказать, голосок у неё отвратительный. Громкий, как вой полицейской сирены. И резкий, как будто ручку громкости кто-то шутливо вращает, туда-сюда.