– Сама обработаешь? – Лиля слегка кивнула, смотря в карие глаза, уже пошла к шкафу и начала раскладывать вещи еще плотнее по, и без того, забитым полкам.
В ответ на вопрос последовало лишь сдавленное мычание. Камиллу все еще продолжали душить слезы, а ком в горле мешал даже просто разговаривать. Девушка взяла трясущимися пальцами один ватный диск, а второй рукой открыла флакон перекиси. Девушка медленно прикладывала пропитанную вату к местам побоев, будто от медленных действий будет не так сильно щипать открытые раны. Крови на лице постепенно становилось меньше, но раскрывались голые места ударов, неприкрытые темно-красной ширмой.
Лицо уже было очищено от крови, но было столь же опухшим от слез и ударов. Миниатюрная Лиля уже успела найти раскладушку, пробежавшись по соседям, и расстелить на ней старенькое и застиранное постельное белье. Сын Лили уже тоже пришел и лишь готовился ко сну. Камилла переоделась в вещи, что ей дала Лиля и тихонько легла на скрипучую, слегка ржавую раскладушку. Казалось, что даже успокаивающих слов Лили, она лишняя в импровизированном мирке спокойствия неполной семьи. За неимением места, ребенок лет шести-семи лежал на одной кровати со своей мамой. За тонкими прогнившими стенами все так же был слышен ночной гул соседей по общежитию. На дне скомканной сумку молчал телефон Камиллы. Кирилл и не думал звонить ей.
Нежный летний вечер не спешит сменять себя ночью. Несмотря на позднее время, улицы еще купаются в приятных оранжевых лучах закатного солнца. Все в таких же черных колготках, игриво лоснящихся от солнечных лучей и случайных фар, но уже в легких белых кроссовках, Камилла шла по привычной улице из кафе, в котором продолжает работать. На работе оставила черные туфли с высокими каблуками. Она достаточно находилась в них, что бы позволить себе дойти до дома в комфортной обуви. На бедрах развивалась, но слегка прилипала к ляжкам, атласная юбка. Уже новая. Старая, которая была порвана и в крови, девушка спрятала в пакет и давно перевезла со всеми своими вещами из комнаты в общежитии, где временно жила у подруги, в родительский дом практически сразу, после смерти отца. Камилла продолжала хранить окровавленные вещи с первого убийства, несмотря на возможность избавиться от них. В любой момент она могла развести костер на участке возле дома. Обычное дело – жечь мусор от прошлых жильцов. За большими многолетними зарослями деревьев никто ничего не увидит. Да и самих соседей практически не осталось. Новая белая футболка была перечеркнута коричневой лямкой все той же сумки. Девушка отмыла заточенную отвертку первого мужчины и продолжала носить в сумке с полной уверенностью, что когда-нибудь она ей так же пригодиться при самообороне.