Камилла тихонько открыла дверь комнаты. Подруга спала на кровати лицом к стене. Девушка сняла с себя грязные и порванные вещи, торопливо пряча их в шкаф с остатками своих чистых вещей, тихонько перебирая тонкими продрогшими пальцами, боясь разбудить Лилю шуршанием пакетов. Накинув халат на полуголое тело, пошла умыться в общую ванную. Коридоры спасительно пустовали. Открыв деревянную обшарпанную дверь, Камилла звонко щелкнула железным шпингалетом, от чего казалось, что сама оглохнет, начиная жмуриться, боясь металлического лязга. Камилла сняла клетчатый махровых халат, повешала его на ржавый крючок. Юное тело осталось лишь в лифчике и колготках. Ярким пятном на груди распускались разводы густой крови, которая уже почти запеклась, от чего начала трескаться и сыпаться красной перхотью. Снимая с себя остатки уцелевшей и частично чистой одежды, Камилла встала в чугунную облупившуюся ванную. Смывая с себя кровь убитого преступника, внутри было странное чувство дежавю, словно абсолютно тоже самое было с ней совсем маленькой. Так же вода уносила остатки. В этот раз – наконец-то не ее крови.
Распаренное и чистое молодое тело опять закуталось в чужой махровый халат, будто успокаиваясь и возвращаясь в детское чувство теплого мягкого одеяла. Камилла сложила вещи в левую руку, а правой – старалась тихонько открыть щеколду ванной. Того адского лязга уже не было. Сами коридоры стали еще тише, словно даже поздние пьяницы разошлись спать. Девушка тихой кошкой кралась в конец коридора в своему временному дому.
Вернувшись обратно, сложила вещи из ванной в шкаф. Столь же тихо легла на раскладушку возле своей уже спящей подруги Лили. В темноте ночной комнаты лишь два фонаря детских голубых глаз слегка выглядывали и следили за Камиллой из-под одеяла матери, не издавая ни единого звука.
Уже конец зимы, но на улице еще стоит достаточно крепкий мороз. Ветхий дом продувается через оконные щели, теряя последние капли тепла, какие только остались в едва отапливаемом доме. Каждый квадратный метр некогда жилого пространства завален мусором. Кажется, что всего десять лет назад в этом доме жила весьма благополучная на вид семья. Отец работал в такси, мать была медсестрой в местной поликлинике, маленькая дочь училась в школе. Но это была лишь ширма для людей, которые не должны были погружаться в настоявшие семейные отношения. Сейчас, от былой картинки хорошей ячейки общества ничего не осталось, кроме засыпанных палью старых снимков на полках.