– Слушай, сейчас ребята придут! – с жалкой угрозой сказала Варька, и тотчас, словно дождавшись команды, затренькал дверной звонок. Варька протанцевала в прихожую, и моментально квартиру заполнили уже незнакомые, ломкие, но такие желанные крики Алика, Витьки, возмущения Варьки. Знают ведь: ей пиццу нельзя! Так какого фуэте притащили? Ника вздохнула, потом еще, глубже и немного спокойнее. Нужно вытереть слезы, сделать вид, будто все хорошо, и забыть отвратительный год в столице, когда они только чатились и били монстров в Альтаре.
Ника вышла в коридор вслед за Варькой и тотчас попала в клубок рук и ног. Ее ждали, ей были рады, и впереди замаячило лето, полное приключений, подколок, и походов в кино, и Альтара, и просто тепла друзей, которого так не хватало в столице.
Съев пиццу, они развалились кто где – в кресле и так, на полу, – а Ника с ногами забралась на кровать и подумала: все наладится. Ведь уже полегчало, они были с ней, любимые, интересные. Да, ее друзья изменились, вытянулись, повзрослели – она видела перемены в р-фоне, на фотках и в видеочатах, – но остались с ней заодно!
– Ну и как она, жизнь столичная? – спросил любознательный Алик. – Нашей сонной глуши не чета?
– Не чета, – согласилась Ника. – Класс в новой школе мажорский попался.
– Приставали? – встревожилась Варька.
– Так, ерунда. Узнали, что я из «Альтара», и быстро отвяли, уроды. Там тоже играют в «Альтар»! В классе три парня и в параллельном – практически клан собрался.
– И что, симпатичные парни? – заулыбался Витька. – На кого ты нас променяла? Целый год клещами тянули, что и где, как дела и вообще!
Ника взглянула на Альку, а тот сгорбился и напрягся, старательно делая вид, что он фикус. Ей стало смешно и грустно.
– Витя, ну ты даешь! На кого же я вас променяю?
И Алька немного обмяк.
Он не слишком-то изменился, Алик. Да, чуть подрос, и голос сломался, но в целом остался щуплым парнишкой, таскавшим за Никой школьный рюкзак. Витька – тот возмужал, раздался в плечах, вымахал, как баобаб, и на геометрическом подбородке уже наметилась темная поросль, которую он горделиво сбривал. Белобрысый веснушчатый Алька был сейчас ниже Варвары, их красавицы-балерины, только Нику это не трогало. Они в школе сидели рука к руке, ругались, дрались тетрадками: Алика к ней, активистке-отличнице, насильно прикрепили в нагрузку, – а Нике «нагрузка» понравилась, и никого роднее троечника-раздолбая в жизни пока не нашлось. Только как объяснить это Алику? Стыдно и даже обидно, должен сам понимать, балбес!