Но раз так получилось. Раз Окунев решил «сострогать» себе новых детей, то пусть катится к той, кто дороже меня. Пусть берёт её в жёны! А я? Наконец-то начну всё с нуля…
– Русалочка, ты чем-то расстроена? – трётся Левон о мою покрасневшую щёку.
Я у него и Русалочка, и Ариэль, и Незабудка, потому, что «забыть не могу». Вот только Марго, Маргаритка называть себя запрещаю! Так называл меня Окунев. Так можно только ему.
– Да так, пациентки тяжёлые. Все норовят сделать аборт, – отвечаю, ища свои трусики. Нахожу на полу. Зацепились за ножку стола. И решаю засунуть их в сумочку. Не надевать же теперь!
– Ты не сможешь их всех убедить, моё солнце, – Левон благодарно целует меня, – Но попробовать стоит.
– Одну убедила не делать, – вздыхаю. Конечно, опять вспоминаю про Зою. Вот именно ей стоит сделать аборт. Хотя… Зачем уж теперь? Пусть рожает.
– Вот видишь! – смеётся Левон, поправляет одежду.
Я ныряю ладонью под полу рубашки. Мешая её застегнуть. Поросшая волосом грудь, как ковёр, шерстяная и мягкая. Так охота заснуть у него на груди. И проспать там всю ночь. А наутро проснуться, увидеть его, ещё сонного, тёплого. Прижаться неистово, дать ему повод себя отлюбить…
– А у тебя что нового? – я поправляю ворот его рубашки, убираю свои волоски.
Левон усмехается. Он переоденется, знаю! Перед тем, как домой идти, всегда надевает другую одежду. Ведь у жены волос тёмный. Не хочет расстраивать. Не то, что мой Окунев. Вообще не стыдится домой приносить. Ни чужие волосья, ни запах…
– У меня, – отвечает Левон и вздыхает.
– День тяжёлый? – пытаюсь понять.
– Можно и так сказать, – ласкает он взглядом. Глаза неторопливо скользят по лицу, а пальцы затем повторяют маршрут, – Рит? – произносит.
Мне чудится далее, что-то подобное: «Рит, выходи за меня?». Я уже готова ответить ему. Заблаговременно дать положительный ответ. Я готова! Я так долго жду…
– А? – улыбаюсь. Дышу его терпкостью, горечью, страстью пропитанных близостью тел.
Левон опускает глаза:
– Тамара беременна, – и мир обрывается в тот же момент.
– Что? – губы шепчут беззвучно. А мозг не способен принять эту новость всерьёз.
– Я недавно узнал. У неё уже два с половиной, – вздыхает Левон.
– Месяца? Два с половиной месяца? – сама не замечаю, как рука под рубашкой, недавно ласкавшая, крепко вцепляется в гущу волос на груди у Левона.