«Просьба не привлекать к работе посторонних людей, так как данные исследования являются предметом моей диссертации и защищены авторскими правами» – требовал коллега он в то время, как именно у этому начальник Антона и привлек. Чтобы написать диссертацию какому-то мутному типу. Дело давнее, но не забытое. Он вскрытл переписку руководства, а потом сбежал с кафедры, не дожидаясь возвращения Аненкова с международного конгресса. И пусть его шок от прочитанного многое прощает, с тех пор его не покидало чувство вины перед Сергеем Львовичем. Папа Сережа, надо отдать должное, не расслаблялся, не оставлял без присмотра даже черновиков и уносил домой всю документацию по разработкам. Как будто знал, с кем дело имеет и розовых очков, как у Антона, у него уже давно не было.
«Да, именно в мае стукнет восемь лет после моего ухода, – посчитал Антон. И опять закрутились мысли-мыслишки: «стоило все-таки сообщить Сергею Львовичу что прочел или сбежал да и ладно». Никому не навредил, сам только закрыл дорогу себе и к научной степени, и к преподаванию. Может был бы уже кандидатом наук. Что с того, что я известный в Заболоцке художник и галерист! Художников и галеристов сейчас, как тогда инженеров, то есть как собак нерезанных».
После ухода из института Антон то продавал картины на Арбате, то писал картины для интерьеров, расписывал стены, автомобили, но в свою настоящую профессию возвращаться было больно.
Интеллект и по-отцовски деловая хватка сделали своё дело – жизнь наполнилась благополучием. Но Антон даже себе не признавался, насколько он несчастен при всей своей успешности. Никто не видел его грустным. Лишь Алина замечала, что у него всегда печальные глаза. Не сложилось с Алиной. Слишком больно она лезла в душу, слишком явно показывала недоверие. Антон считал, что любят его за легкость. Впрочем находились, кто за то же самое ненавидел. А жизнь гнала его вперед. И как только он переставал вращаться в своем чертовом колесе, кончалось все – и деньги, и проекты, и путешествия, о нем забывали люди.
– Жалеешь, что не остался на кафедре?– спрашивала мама, – И сколько же еще времени тебе нужно, чтобы перестать маяться и наконец найти то, что тебе действительно по душе.
– Мама, я всегда занимаюсь своим делом, – отвечал он, – все хорошо, мама.