– Мы не опоздали? – спросила девушка, серьёзно обводя всех взглядом.
Ленка приоткрыла рот, Локки закрыл лицо рукой, а Митька, подступив к пришельцам, ткнул пальцем в бетонное перекрытие и потребовал:
– Ну-ка, говорите, это крыша стройки или жилого дома?
– Стройки, – ответил парень.
– Жилого дома, – сказала девушка.
Парень удивлённо покосился на спутницу.
– Три-три, – азартно резюмировал Джек и рассмеялся.
1.4
Записка
Артём ходил по кухне полуодетым, с незажжённой сигаретой в зубах и говорил по телефону, одновременно пытаясь приготовить себе завтрак, хотя уже давно перевалило за полдень. Пушистый красавец-сибиряк Кузьма Василич возлежал на подоконнике, на самом солнце, и с высокомерным презрением наблюдал за хозяином.
– Допустим… Мы заинтересовались… И сколько они просят за детали?… – отрывисто бросал он в трубку, щурясь на весеннее солнце, которое беспардонно лезло в его кухню, минуя занавески, слепило глаза и не позволяло определить, загорелся ли газ на плите.
– Нет, в гараж вообще никак, я сегодня обещал к маме заехать… ты там ржёшь что ли, долбак, я не понял? Ничего смешного не замечаю…
Он довольно ловко отправил на жарку одно за другим четыре яйца, разбивая их о край сковороды.
– А вечером в инст… Не передумал, ты хочешь какому-то бухгалтеру с горы платить, а? Да надо нам это, Сеня, вот закончу и буду сам бухгалтерить… Конечно, мы ж расширимся…
Он несколько раз встряхнул сковородку, чтобы яичница не пригорела, и выключил огонь.
– Что? Нотариалка на право собственности? Да, должна быть у меня, я посмотрю…
Он перешёл в комнату, пожёвывая фильтр сигареты:
– Смотрю, – сказал он в трубку и отпер маленьким ключиком ящик стола. В ящике, в идеальном порядке, лежало несколько аккуратно подписанных карандашом папок разного цвета, накладные на детали, пережатые бумагодержателем, счета под скрепками. И неопознанная бумажка, исписанная изумрудно-зелёным фломастером.
В детстве Артём любил игру «Что не так в картинке». И вот сейчас он не успел осознать, что было не так, но чувство тревоги, занозы в пальце пришло моментально. Тёма чуть не подавился сигаретой.
– Перезвоню, – буркнул он в трубку и, не дожидаясь ответа, нажал «отбой». Он вынул из ящика бумажку, поднял брови и перекатил сигарету из одного уголка губ в другой.
Определенно в любой записке, как таковой, есть нечто таинственное. И уж тем более в записке найденной в запертом ящике стола, стоящего в запертой однокомнатной квартире, принадлежащей одному человеку. Нет, Артём эту записку в стол не клал. Ярким фломастером детским корявым почерком в записке было написано следующее: «Артёму. Севодня в семь на крыше. И главнае не ежай по Ленинскай». Бумажка была сложена вчетверо, и надпись занимала только одну восьмую листа. Артём тщательно осмотрел бумажку. Остальные семь восьмых были чистыми. Он сел на пол, и, рассеянно взяв со стола зажигалку в виде пистолета, закурил. Курить в квартире было не в его правилах. Последний раз он делал это в день смерти отца, лет семь назад. Кузьма Василич, сунувшийся было следом за хозяином, неодобрительно взмякнул на сигаретный дым и удалился обратно на кухню.