– Я сам, Билл. Мне просто нужно немного времени.
– Фред, скажи, почему Дэвид не забил тревогу, когда Мариан не вернулась домой вчера вечером? У них были какие-то семейные проблемы?
– Ты что, считаешь, что Дэвид и есть тот ублюдок? Серьёзно, Билл? Ты можешь себе представить, чтобы он сделал такое?
– Ты не ответил на вопрос, Фред.
Телефон Бейли завибрировал. Он достал его из кармана и поднял руку, давая понять Стоуну, чтобы тот помолчал.
– Слушаю, Шелби… Через сколько?… Отлично. Ты уже позвонила Линде и Питеру?… Позвони немедленно и держи меня в курсе.
Бейли убрал телефон и повернулся к другу:
– Я не знаю, как тебе это сказать, Фред.
– Просто скажи.
– Мариан была беременна. Шелби… доктор Мартинес сейчас изолирует ДНК плода. Мы отправим его на сравнение с профилями из базы.
Сэр Стоун встал и уставился Бейли прямо в глаза:
– Я лично сдеру с этого ублюдка шкуру, когда вы его поймаете! Ты мне должен дать немного времени наедине с ним, Билл. Живьём сдеру, слышишь?!
Его голос вдруг надломился.
Болгария, 1986 год – Двадцать шесть лет назад.
Когда родилась маленькая Эленка, она весила всего килограмм девятьсот. Врачи не давали больших надежд на её выживание. Единственный инкубатор в городке уже занимала другая девочка – тоже недоношенная. Врачи собрались на консилиум. Почесали головы, обменялись мнениями и пришли к выводу: Эленка всё-таки родилась в начале девятого месяца, и, несмотря на низкий вес, у неё есть большие шансы выжить без инкубатора.
В восемьдесят шестом году все больницы в Болгарии были государственными и крайне скудно оснащёнными. Оборудование было старым, местами неисправным. В областной больнице из пяти инкубаторов два имели трещины в стекле, заклеенные лейкопластырем. Аппаратура была ценна, и государство не планировало выделять средства на новую. Многие дети в регионе рождались преждевременно. По слухам, причина крылась в удушливом газе, который по ночам тайком выбрасывали трубы близлежащего металлургического завода.
К счастью, врачи были людьми совестливыми и умелыми – проявляли находчивость и преданность делу. Решение оставить Эленку вне инкубатора было рискованным, но если бы девочка выжила, она хотя бы не ослепла. Многие дети, прошедшие через старые инкубаторы, получали повреждения зрения. Парадокс: аппарат, спасший им жизнь, оставлял отпечаток на всю жизнь. Новые модели контролировали подачу кислорода и почти не давали побочных эффектов. Единственный такой инкубатор находился в Институте акушерства и гинекологии в столице – за сотни километров.