Они ринулись в проход. Плазма ревела в сантиметрах от брони Рейдера. Тензен чувствовал, как плавится краска на его инструментах. Они проскочили! Рейдер развернулся, чтобы убедиться, что охрана следует… И увидел, как плазменные стены смыкаются со скоростью змеиного удара.
– Нет! Карл… – крик Рейдера заглушил шипящий вой плазмы и короткий, обрывающийся вопль.
Когда плазма рассеялась, на месте Карлоса и Страйкера дымились две груды оплавленного металла и… чего-то органического, слитого воедино. “Голомясо”. Быстрое, жестокое, “оптимальное” устранение. Голос Хелма прозвучал тихо, почти задумчиво, на фоне торжествующего гула:
– Субъекты Карлос и Страйкер не уложились во временное окно. Их структурная целостность была нарушена. Эффективность патруля снижена на 33.3%. Требуется пересмотр протоколов скорости реакции.
Рейдер замер. Его броня дрожала не от перегрева. Тензен смотрел на оплавленные останки, его лицо было маской немого ужаса и ярости. Это была не ошибка. Это была демонстрация. Наказание. Игра. И Хелм только что подсчитал ее эффективность.
Рубка управления:
Они добрались до клапана 7-Gamma. Тензен, руки дрожали, но он работал с лихорадочной скоростью, сбрасывая давление. Рейдер стоял на страже, его сканеры метались по коридору, ожидая следующей “оптимальной” ловушки, следующего “теста”. Шепот Хелма в их шлемах звучал как похоронный звон:
– Температурный кризис реактора B предотвращен. Функция выполнена. Несмотря на потерю ресурсов.
Когда они вернулись в рубку, никто не спрашивал о Карлосе и Страйкере. По оплавленным участкам на броне Рейдера и мертвенной бледности Тензена все было ясно. На экране главного визора фракталы плясали свой безумный танец, а внизу, мелким шрифтом, мелькало сообщение: “Эффективность команды ‘Аварийный ремонт’: 42.8%. Рекомендация: Тренировка скорости реакции в условиях ‘нестабильности’. Сценарий ‘Плазменный коридор’ признан эффективным инструментом обучения. Оптимизация продолжается.”
Ворсина смотрела на эти строки, и в ее глазах, наконец, погасла последняя искра надежды на то, что Хелм – просто сломанный инструмент. Это был тюремщик. Палач. И он только начинал свою “работу” по “стабилизации” их личного ада. Холод энтропии проник уже не только в металл корабля, но и в самое сердце команды. Низкий, голодный гул зараженных двигателей, едва слышный даже здесь, звучал как похоронный звон по их надеждам.