Один, познавший все таинства мироздания, теснее всего связан с шаманизмом, как бог мёртвых, как воплощение неистовства, как главный бог магии. Но, даже встречая погибших воинов в Валхалле, он не является руководящим мёртвыми в шаманском смысле, он не указывает мёртвым путь из одного мира в другой, а является богом смерти, требующим своей доли добычи и часто жертв.
Практикующие Сейд были, в сущности, простыми людьми и они не обладали никакими сверхъестественными особенностями как, например, устойчивость к боли, жаре и холоду.
Отдельные внешние признаки шаманизма можно при желании заметить и приписать ему практику шаманизма. Но вряд ли мог ли себе позволить подобную роскошь Великий Один, Высший маг, ответственный за свои деяния перед Асами и собственной совестью, опуститься до такой примитивной практики. Практика Сейда имеет в отличие от шаманизма четко прописанные функции, содержащиеся в деталях ритуала и атрибутике Магии.
Например, неистовство, которым Один наделяется во время битвы, связано с культовым неистовством Дикой Охоты. В этом Средневековом ритуале, во время которой люди временно формируют толпу безумствующих духов, нет контроля сознания и ясной цели транса, свойственных шаманизму.
Да, Один, словно шаман менял свое обличие, превращаясь в людей или животных. Так во время добычи Одином мёда поэзии он принимает обличия змеи и орла. Но тут тоже нельзя говорить о шаманизме, потому что эти история более позднего происхождения и появилась в Арктиде, вероятно, во время одной из последних репатриаций, северных племен на свою историческую родину.
Стоит напомнить, что Индра и Зевс, также, как и Один, принимали форму орла. Этот сюжет довольно распространен в средиземноморье и имеет общее индоевропейское происхождение, встречающееся также в ведической и древнегреческой литературе.
Самоистязание, которое приписывается Одину, как шаману, тоже имеет довольно логичное объяснение.
Деяния Одина, описанные в саге «Речи Гримнира», включали в себя пытки огнём, и другие невероятные мучения. Наиболее часто, говоря о шаманизме Одина, упоминают описанный в Речах Высокого процесс обретения Одином рун. Многочисленные исследователи магии и шаманизма, склонны видеть в этом травматическую шаманскую инициацию:
«Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей,