Слава богу, народ рассосался, оставляя только работающих этого кабинета.
– Как тихо-то… у вас, – неожиданно вырвалось у меня.
– Уже миновало, – ответила Раиса Сергеевна, главная по кадрам. – Вот ваш новый договор. Подписывать будете?
Быть или не быть?!
Ведь понимаю, что надо, но рука никак не хочет взять протянутую мне ручку.
Нашу немую картину рушит одно единственное слово чётким приказным тоном.
– Подписывайте!
Аренский, как чёрт из табакерки, появился за моей спиной.
Я его не вижу, но чувствую каждым миллиметром тела. Лицо Раисы Сергеевны тоже напряглось, будто от моей подписи и её судьба зависит. Она даже мне рукой с зажатым канцелярским предметом махнула, вроде как намекая «вот она ручка, бери и пиши».
А я ведь не хочу! Снова меня под себя ломают, как и всю мою жизнь.
Видимо, всё это отразилось на моём лице, так как глаза кадровички расширились, предостерегая.
А потом шеф просто меня подтолкнул – его ладонь впечаталась между лопаток, обжигая кожу через тонкую ткань блузки, и продвинула меня вперёд до стола.
– Пиши, Ева, – тихо с угрозой на ухо, что волоски на затылке дыбом встали от этого тона и горячего дыхания как из адского пекла.
Вздохнула, собираясь сдаться, а потом рассердилась.
Вихрем обернулась вокруг себя, скидывая мужскую ладонь, что будто камнем прижимала меня к земле.
– А то что? – с вызовом спросила я, выпрямляясь, как только можно и бесстрашно глядя в дьявольски холодные глаза.
– Хочешь проверить? – и, тут же усмехаясь одними губами, развернул меня за плечи обратно. – Три кредита, Ева. Мне продолжать?
Нет. Я и так понимаю.
Молча выхватываю ручку из пальцев женщины, что кажется, вообще не дышит. Быстро ставлю свои закорючки в нужных местах, да с таким рвением, что на последнем листе прокалываю стержнем бумагу и немного рву.
Аренский, мать его, как тюремный надзиратель стоит надо мной, готовый помочь мне, если вдруг передумаю быть паинькой.
– Аккуратнее, Ева Леонидовна! – цокает он над моей головой, видя дырку в договоре. – А то придётся начать всё с начала.
До боли в лице сжимаю челюсти, чтоб ни звука. Моих мысленных проклятий уже вполне достаточно, чтоб он скончался в муках агонии.
Нервно отбрасываю ручку на стол Раисы Сергеевны, словно она сделана не из пластика, а из разогретого металла.
– Это вряд ли, – шиплю я совсем тихо, чтобы просто не лопнуть от распирающего меня желания стукнуть этого мужчину.