– Тунья… – Лили вновь обняла сестру. – Ты лучшая!
В это время мужчины молча сидели в гостиной и пили чай. Лишь Вернон не прикоснулся к своей чашке. А когда Петунья известила его о том, что Гарри останется у них, у Дурсля-старшего побагровело лицо.
– А со мной обсудить ты это не хочешь? – пролаял он. – Мне вообще кажется, будто это уже и не мой дом!
– Вернон Дурсль! – возвысилась над ним Петунья. – Значит, когда нужно принимать Мардж с ее бесчисленными собаками – то всегда пожалуйста! Моего мнения никто и не спрашивает! Петунья накроет на стол. Петунья приготовит для них отдельную комнату. Петунья уберет за ними весь бардак.... А как только понадобилась помощь моим родственникам – ты вдруг захотел обсудить?! Ребенок не гостить сюда приехал – ему грозит смертельная опасность! Неужели так сложно это понять?!
Вернон от неожиданности раскрыл рот. Как и Лили. Она не помнила, чтобы ее сестра когда-нибудь в открытую при всех перечила своему мужу. Да и он сам этого не помнил. Однако, он побаивался свою жену, а главным образом – боялся ее потерять. Ведь он любил ее до беспамятства. А также, был уверен, что кроме нее его никто никогда не полюбит. Поэтому он проскулил:
– Я не это имел ввиду, Тунечка! Просто это все так неожиданно.... Конечно.... Пусть мальчик останется у нас, раз уж такое дело!
Петунья мгновенно смягчилась и понеслась во вторую спальню, – в которой в скором будущем будет спать сам Дадли, – чтобы постелить свежее белье. Лили хотела было пойти к ней на помощь, но боль в груди заставила ее охнуть и осесть на пол. Джеймс мгновенно подскочил к жене на подмогу. Дамблдор, довольно улыбаясь, тоже в мгновение ока, оказался возле Лили:
– Как я люблю счастливые воссоединения! Вы с сестрой примирились – это прекрасно! Дай-ка, я помогу тебе… – он направил волшебную палочку на грудь Лили. Послышался громкий хруст, но Лили облегчено вздохнула. – Уже легче? Ну, слава Мерлину!
Джеймс и Сириус оказались покрепче, нежели Лили: их кости были целы, лишь пара небольших ушибов.
Когда Гарри перенесли в комнату и волшебники собрались уходить, Дамблдор сказал Дурслям на прощание:
– Берегите Гарри. И, по-возможности, прислушивайтесь к нему. Уж поверьте, плохого он точно не посоветует!
Вернон недовольно фыркнул, но кивнул. Петунья же, расцеловала Лили, и, внезапно, что-то вспомнив, воскликнула: