– Илюша, дорогой мой, ты прибухнул? – поинтересовалась я с издёвкой и, кивнув на гниду, поспешно упаковывающую надутые буфера в блузку, добавила: – Или её парфюма перенюхал? Согласна, башку сносит от этой вони. Но не настолько же!..
– Ира, угомонись, – пророкотал тот, кого несколько минут назад я считала «золотым мужем».
Не всё то золото, что блестит, оказывается. Пока муженёк, изображая мыслительный процесс, хмурился и явно собирался с духом, а я ещё раз глянула на недоразумение, которое он оказывается «любит».
Любит?! Вот ЭТО?! Не смешите мой целлюлит, иначе он растает, а я подштанники не надела!
Лохматое нечто лет двадцати пяти с огромными губищами, напоминающими расплющенные вареники, красный нос и… Ой, это же я ей вдарила. Титьки, а вернее, два бидона, их заменяющие, она с трудом впихнула в блузку и, застёгивая пуговки, хлопала огромными опахалами.
Волосёнки я ей знатно проредила, но, мельком глянув на сломанный ноготь, даже немного расстроилась. Запоздало сообразила, что, вцепившись ей в гриву, наткнулась на капсулы наращенных прядей. Тьфу, зараза! Ни стыда, ни совести, ни вкуса, ни грамма натуральности.
И он её любит?! А я?! Та, кто родила ему двоих детей. Та, кто была рядом, когда мы ютились в первой съёмной конуре, не желая стеснять маму или свекровь. Та, кто буквально за патлы вытаскивала иго из состояния вечного нытья и стагнации, чтобы добиться большего.
Теперь мы жили в небольшом, но шикарном особняке, каждый из нас имел по машине и по счёту в банке с неприличной кучей нолей. Правда, буквально вчера я вложила все свои деньги в заказ крупной партии косметики зарубежных брендов, но мы никогда не делили наш бюджет и неудобных вопросов друг другу не задавали.
Это я та, кто Илье плешь проела, но вытолкнула его к успеху и достатку. Плешь у моего Илюши действительно уже была, как и рыхлое пузико, но Агния получила моего благоверного упакованным по всем фронтам, и в её искренность я не верила. Хоть убейте!
– Любишь, значит? – хмыкнула я. Шагнув к мужу, прищурилась и процедила сквозь стиснутые зубы: – Ну так забирай своё облезлое сокровище и вали из моей компании и из моего дома. С детьми видеться не запрещаю, даже наоборот, а вот ко мне больше не подходи. Я подаю на развод и…
– Ир, ты плохо расслышала? – хмыкнув, уточнил Илья и, протяжно вздохнув, медленно произнёс: – Ты здесь никто. Компания больше не твоя, дорогая.