– Началось, – выдохнул Лавров.
– Танцев больше не будет, – произнесла я ватным языком.
В душе поднимался первобытный страх. От волнения я не смогла расстегнуть пуговку на длинном рукаве платья, чтобы убедиться, что мой браслет тоже активировался. Трофим помог. На браслете горела неоновым синим светом завтрашняя дата, номер челнока и место на нем.
– Уже завтра! – я показала свой браслет.
– У меня тоже третий челнок, – сказал сын мэра. – Но мой вылет послезавтра.
Я хлопнула ресницами. В глазах стояли слезы. Еще чуть и я разревелась бы.
– Я приду провожать тебя, – Трофим неожиданно крепко обнял меня.
Я слышала, как колотится чужое сердце. Его губы на мгновение прижались к моему лбу.
– Ты давно мне нравишься, – прошептал Лавров. – Я наблюдал за тобой и ждал этого дня, чтобы пригласить на танец.
– Может, и хорошо, что мы улетаем, – я подняла на него глаза. Губы были так рядом. – Здесь нам не разрешили бы встречаться.
– Мне было бы наплевать на запреты. Нельзя ограничиваться близким кругом людей. В секторе «А» мы все стали родственниками друг другу. Мои родители троюродные брат и сестра, поэтому их старший сын появился на свет больным. Я здоров только потому… – Трофим перевел дыхание, готовясь сказать нечто важное. – Только потому, что я родной лишь для отца. Меня родила женщина из сектора «В».
– О!
– Мама сознательно пошла на этот шаг. Нельзя, чтобы у мэра не было здоровых наследников. Некому было бы передать власть.
Я смотрела на Трофима во все глаза. Не знала, что в элитном секторе «А» все так плохо. Да, правящая верхушка и люди на командных постах слишком малочисленны, а я еще с уроков биологии помнила, как страшны близкородственные связи.
– Я не знаю, что сказать, – призналась я.
Выражать сочувствие вроде бы было глупо. Стоило, наверное, поблагодарить за доверие, но я не могла понять, почему Лавров–младший вдруг решил открыть семейные тайны девчонке, с которой только что познакомился.
– Ничего не говори, – Трофим убрал прядку с моего лба. Ласково посмотрел мне в глаза. – Завтра начнется новая жизнь. Я хочу, чтобы ты запомнила это мгновение и мою откровенность. Я не думаю, что мы попадем на один звездолет. Я даже не уверен, что мы окажемся на одной планете…
– Почему ты так решил?
– Не только я. Мэр Западного предела как–то обмолвился, что человечество расселилось на нескольких планетах одной далекой звезды. Они назвали ее Солнечная система–2. У капитанов кораблей явно есть задание, куда нас распределить. Иначе они не стали бы так тщательно изучать личные дела и нашу кровь.