– Кровь? – я нахмурилась. – Я не сдавала никакую кровь.
– Браслет. Помнишь, однажды ночью он вдруг включился на короткое время?
– Нет, я не видела. Я спала. Но жжение пол браслетом почувствовала.
– Браслеты собирают о нас информацию. Биологический возраст, здоровье. Данные отправляют наверх. К звездолетам, – Трофим с тревогой обернулся на мэрию. – Прости, я должен бежать. Мама волнуется. Встретимся завтра. Я обязательно приду.
– До завтра, – сказала я, судорожно хватая Трофима за руку.
Стало невыносимо холодно стоять в центре площади в тонком шифоновом платье. Я не могла поверить, что первая любовь приходит вот так – после единственного танца и недолгого разговора. Или волнение от предстоящей разлуки с Землей настолько сильно обострило чувства?
Лавров сжал мою руку, прежде чем отпустить. Легкое скольжение пальцев по ладоням друг друга, грустная улыбка, и мы разошлись в разные стороны.
– У нас у обеих завтра! Третий челнок! – выпалили Зира, прыгая от нетерпения.
Если бы не браслеты, подруги сейчас забросали бы меня вопросами о сыне мэра. Они не могли не видеть, как мы обнимались. Но площадь давно опустела, и только я удерживала их на месте.
– А у тебя? – Алеля требовательно дернула меня за руку.
– Тоже третий и тоже завтра!
– Вместе, мы будем вместе! – Зира бросилась обниматься, прихватывая попутно и Алелю.
Когда мы расцепили объятия, я уже не могла сдерживать слезы. Зира кусала губы, которые и без того были пухлыми. Алеля хмурилась.
– А теперь по домам! – скомандовала она. – Неизвестно, что выпало нашим.
Отец ждал меня на пороге.
– Я уже слышал, что браслеты ожили, – произнес он, вглядываясь в мое раскрасневшееся от быстрого бега лицо.
У меня оборвалось сердце. Он слышал. Значит, его браслет по–прежнему молчит. Как же так? Я думала, нас будут отправлять семьями. Я молча протянула папе руку, где на запястье светились синие цифры.
– Что? – из комнаты вышла мачеха. Она дергано вытирала руки о полотенце. Злилась.
– Она улетает завтра, – голос отца сделался глухим.
Нас с ним насильно разлучали, но предъявить претензию или попросить, чтобы исправили ошибку, было некого. За нас уже все решили.
– Как пить дать, семью мэра одним рейсом отправят, – ворчливо заметила мачеха. – Это тебя ни во что не ставят. Быстро забыли, что ты был рожден в секторе «А».