Терминатор молчал, а я просто закрыла глаза и сделала вид, что уснула. Мне было наплевать, как я выглядела в глазах покупателей. Все равно не угадаю, кто и для чего меня выберет.
Нам дали отдохнуть достаточно долго. Меня разбудил голос леди с флажком, которая попросила нас пройти за ней в зал для распределения. Вместе с навалившейся усталостью пропало желание глазеть по сторонам и как–то реагировать на то, что происходит вокруг.
– Вам не кажется, что в газировку было что–то добавлено? – Алеля еле тащила ноги. – У меня такое равнодушие ко всему. Есть одно желание, чтобы все побыстрее закончилось, и мы, наконец, узнали, для чего были «спасены».
– Мне кажется, нас просто успокоили, – вяло ответила я.
Я чувствовала себя лучше, чем подруги. В отличие от них, я выпила от силы полстакана газировки и не стала пробовать со всех четырех автоматов. Я всегда с подозрением относилась ко всему непривычному.
– Так же, как Терминатор успокоил того парня? – Зира оглянулась на него.
Я кивнула.
Немного помявшись, я осмелилась предупредить подруг.
– Я думаю, нам не понравится то, что будет происходить на распределении, но возмущаться мы окажемся не в силах. И тем более сопротивляться. Наши покупатели уже определились. Поэтому раскупят нас быстро.
Зира перевела на меня взгляд.
– Покупатели?!
– А ты как думала? – умная Алеля уже догадалась, что нас ждет. – Капиталистическое общество ничего не будет делать просто так. Они всегда работают с выгодой. Поэтому нас сейчас продадут, словно скот. И этим покроют расходы на транспортировку.
Мы поднимались на второй этаж по широкой лестнице, сделанной из черного блестящего камня. Алеля оглянулась на идущего за нами человека в форменной одежде и перешла на шепот:
– Во мне живет подозрение, что мы никогда больше не увидим наших родителей. Их здоровье уже не то, поэтому таких невозможно будет продать. Не окупится поездка.
– Но их должны были подлечить! – Зира не хотела расставаться с иллюзиями. На ее длинных ресницах повисла слеза.
– Эти басни придуманы для нас, – зло сказала я. – Чтобы безропотно пошли на заклание. Словно овцы.
Зира расплакалась, и мне сделалось стыдно.
– Прости, милая, – я обняла ее. – Сама не знаю, что говорю. И никто из нас не знает, как повернет дело. Может, родителей и всех остальных привезут за нами следом. Мэр с семьей тоже остался. А он не простая фигура, которую можно просто так бросить. Он глава целого Северного предела.