Вернувшись к портрету матери Целестии, я сосредоточилась на нем. До сих пор об этой женщине не прозвучало ни слова. Умерла она, развелась с мужем – у меня не было ни единой подсказки. А если начать спрашивать, слуги в ту же секунду поймут, что я не та, за кого себя выдаю.
Закрыв глаза, я решила воззвать к спящей памяти тела. Что-то же должно было там остаться, кроме постоянно возникающего дежавю!
Ничего не произошло. Тогда я повторила процесс, мысленно нарисовав перед собой эту женщину, и на всякий случай поднатужилась.
Опять ничего.
За спиной многозначительно прокашлялась Кора. Я прикусила губу и отошла от портрета. Представляю, как мое кряхтение выглядело со стороны. Лучше поэкспериментировать с памятью в спальне, в гордом одиночестве.
Однако, как только я отвернулась, в памяти вспыхнул блеклый образ немолодой усталой женщины, которая склонилась надо мной с нежной улыбкой. Воспоминание тут же угасло, оставив послевкусие вины и гнева.
Это было настолько неожиданно, что я замерла. Какое интересное сочетание… Знать бы еще, из-за чего злилась Целестия – на бросившую ее мать или на что-то еще? И почему она чувствовала себя виноватой?
– Опять любуешься портретом матери?
По коридору шел отец Целестии – высокий, когда-то наверняка стройный, но с возрастом раздавшийся в талии мужчина. Полнота и седая борода создавали впечатление доброго дядюшки, однако в манере движений, одежде и голосе чувствовалась строгость. Мои ноги сами по себе согнулись в коленях, а голова опустилась вниз в подобии то ли поклона, то ли книксена. Спохватилась я, уже выпрямившись.
Божечки, а память-то работает! Причем это происходит исключительно бессознательно. Придется чаще доверять инстинктам.
К сожалению, они не подсказали мне, как нужно здороваться с родным отцом. Не придумав ничего лучше, я промолчала, оставив голову склоненной.
– Правильно, – одобрил он, подходя ближе. – В твоей ситуации нужно хорошенько помнить, как закончила твоя мать.
– Я не совсем понимаю…
– Кора, оставь нас, – бросил отец.
Изобразив тот же поклон, что и я только что, служанка удалилась. Отец задумчиво посмотрел ей вслед.
– Молодец, что порвала с Джераном, – тихо сказал он. – В последние дни ты себя вела настолько отвратительно, что такое благоразумие меня вчера удивило. Оставалось совсем немного до того, как кто-нибудь еще догадался о ваших отношениях.