Сталин усиленно продвигал Ежова вверх по служебной лестнице. Возможно, он познакомился с ним еще в 1922–1923 годах. В 1927 году они были, несомненно, знакомы, а к 1930 году Ежов стал частью «близкого окружения» Сталина. Его стремительное выдвижение на ключевые позиции: начальник Распредотдела (1930), член Центральной комиссии ВКП(б) по чистке партии (1933), председатель мандатной комиссии XVII съезда партии, член ЦК и Оргбюро, заместитель председателя КПК (1934), секретарь ЦК, председатель КПК, заведующий Отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б) и член Исполкома Коминтерна (1935), – без сомнения, происходило по инициативе Сталина. С 1930 года Ежову разрешается присутствовать на заседаниях Политбюро и иметь доступ к информации на уровне его членов. С начала 1935 года, он, не будучи членом Политбюро, находится в верхнем эшелоне партийного руководства, управляет кадровой политикой и государственной безопасностью. По отзыву Сталина в 1934 году, Ежов был «ценнейшим» работником. Преданные без оглядки исполнители и были нужны Сталину на этапе подготовки и в ходе грядущих больших чисток и политических перемен.
В середине 1930-х годов Ежов прочно занимает место в «ближнем кругу» Сталина. На первой странице праздничного номера «Правды» за 1 мая 1936 года была помещена композиция художника Василия Сварога, изображавшая Сталина и его соратников, шествующих по Кремлю на Красную площадь. На картине Ежов изображен в светлой косоворотке и темных галифе, заправленных в сапоги, а на голове у него простецкая кепка. Художник выписал и явил образ подлинно народный. Одет в пролетарском стиле – как все вокруг, простой и понятный, и в люди его вывела путиловская заводская проходная. А теперь он среди вождей и даже один из них. Идущий рядом Андреев, написан явно низкорослым, и Ежов на его фоне кажется вполне крепким парнем среднего роста. Что ни говори, а социалистический реализм творил чудеса!
Что Сталин разглядел в Ежове такого, что обеспечило тому столь стремительный взлет? Это ведь очень в сталинском стиле – выдвинуть «маленького человека», из самых низов, обласкать, облечь доверием и поставить на высокий пост. Он, благодарный и преданный, горы свернет. Вникал ли Сталин в анкетные данные Ежова? Безусловно! Биографическая ничтожность Ежова в судьбоносном 1917 году была налицо. Но именно такой и нужен был. Склонность Ежова приписывать себе «революционные заслуги», подправлять биографию – маленькая слабость. И чем выше он возносился, тем больше менялась и обрастала новыми героическими подробностями история его ранних революционных лет. Он превращался в человека с фальшивой биографией. Теперь Ежова постоянно преследовал страх неизбежного разоблачения.