Рабочее движение, повлиявшее уже в начале века на течение очередной ментальной революции – пролетарской, в реалиях стремительно модернизирующейся России имело очевидную специфику, связанную с сохранением значительной патерналистской тенденции в комплексе производственных отношений, что связано с заменой формальных, основанных на контракте и правовых нормах взаимодействий, на неформальные, личные. Ключевой момент в патерналистских отношениях – зависимость рабочего от заводовладельца, предпринимателя. Эта зависимость определяла характерные черты рабочего-патерналиста, который делегировал предпринимателю ответственность за определение и реализацию своей жизненной стратегии35.
На фоне целой серии намечавшихся глобальных изменений российская интеллигенция, стремясь к сохранению и преобразованию ранее существовавших перцептивных и когнитивных эталонов, в полной мере не приняв идею изменения системы доминирующих в больших социальных группах мотивов, детерминированных существующей иерархией ценностей, оказалась фактически вне вновь конструируемой системы социальны связей, что впоследствии и определило необходимость формирования новой «пролетарской интеллигенции», ассимилировавшей «старую» (пребывавшую в большинстве своем в статусе лишенцев). В рамках же рассматриваемого нами периода мы можем наблюдать определенную долю онтологичности всех ранее описываемых процессов ввиду исключительной идеологической ангажируемости проблемы.
При этом истоки полномасштабного социокультурного конструирования, характерные уже для первых десятилетий существования СССР, являются прямым следствием духовного поиска, протекавшего и трансформировавшегося в рамках серии ментальных революций, переживаемых российским обществом на рубеже веков. В силу этого стоит обратить внимание на особенности духовной жизни, характеризующие трансформацию российского общества, вызванную увеличением скорости течения «научной революции» как парадигмы трансформации массового сознания и ментальности в планетарном масштабе. В российских реалиях общекультурные трансформации, определявшие изменения ментального и социально-психологического ландшафта российской цивилизации, были в равной степени связаны с феноменами иррационального поиска (лишь одним из проявлений которого являлся декаданс), сциентизма и «богоискательства», что было в равной степени частью соответствующей общеевропейской тенденции, но также являлось важным элементом общероссийского кризиса традиционализма. Вместе с тем в силу «апокалиптического настроения творческой интеллигенции жажда веры, сопровождавшаяся организацией религиозно-философских обществ и изданий, обернулась отрицанием христианства и привела к драме бездуховности. Вместе с тем значительной части научной и художественной интеллигенции стали присущи религиозно-философские искания»