В стороне самой дальней, раздольной,
Петухами ещё не воспет,
Воссиял из мужицких ладоней
Над Двиницей оконный рассвет.
Обживались смолистые избы,
Отжимались от пашен леса,
Ужимались от скупости… лишь бы
Деревенская слава росла.
Хоть и верили пра́отцы в леших,
Только их испугаешь не вдруг…
В пору зимнюю плотников здешних
Зазывали аж в Санкт-Петербург.
Вот и дед мой в родную сторонку,
Потрудясь, из столицы привёз
Ветровую, что дождь, медогонку
Да серебряный ковш и поднос.
Шли к нему мужики, вызнавая,
Про Столыпина… Вот новизна!..
Запчелилась деревня лесная,
Задышала медово она…
Да недолго дышала медово:
Жизнь качнулась враскос и вразброс.
Покатилось ознобное слово
Из деревни в деревню – «колхоз».
Комиссары со злой перебранкой
Утверждали колхозную жизнь