Подготовка к параду была нелегкой. В Тушино за неделю начались репетиции. В итоге военно-воздушный парад, состоявшийся 18 августа 1939 года, получился беспрецедентным по размаху. Как отмечалось в газетах, «в этом году день авиации в Москве был отпразднован особенно торжественно»>20. На главной трибуне присутствовали Сталин и члены Политбюро. Парад собрал около миллиона зрителей, а программа шоу предусматривала невиданные ранее аттракционы. Был продемонстрирован новый самолет-гигант «СССР Л-760» с шестью моторами, а на поле выброшен массовый парашютный десант с двух дирижаблей. Но гвоздем программы стала «инсценировка воздушного нападения на условный военный “объект”»>21. На окраине тушинского аэродрома выстроили огромный макет оборонного завода, из его труб валил дым, и как будто там выпускалась какая-то продукция. В ходе праздничной феерии «завод» эффектно и красочно разбомбили. Такая игра в войну понравилась Сталину. Но игры играми, а через два года бомбежки стали для москвичей жестокой реальностью.
Быстрое выдвижение Серова на столь высокие и ответственные должности можно объяснить только одним обстоятельством. Он понравился и пришелся по душе самому наркому внутренних дел Берии. Служебный рост Серова продолжался, 2 сентября 1939 года его назначили наркомом внутренних дел Украины. Через два дня приказом НКВД ему присвоили специальное звание «комиссара госбезопасности 3 ранга» – три ромба в петлицах. В армии это соответствовало званию комкора, а с 1940 года званию генерал-лейтенанта.
До приезда Серова в Киев должность наркома внутренних дел УССР почти год оставалась вакантной. И причиной тому – беспрецедентный случай. Нарком внутренних дел Украины, комиссар госбезопасности 3 ранга А.И. Успенский, опасаясь ареста, 14 ноября 1938 года оставил работу, бежал из Киева и ушел в подполье. Конечно, он позаботился о том, чтобы его не искали, попытавшись всех убедить, что речь идет о банальном самоубийстве. На его рабочем столе осталась записка, из которой следовало, будто он пошел топиться в Днепре.
У Успенского, который являлся выдвиженцем Ежова и его ближайшим соратником, были все основания опасаться ареста. Уже горела земля и под самим «железным наркомом». Но Ежов все же предупредил его о нависшей над ним опасности. Как позднее рассказал на допросе сам Успенский: