куда больше было. А комар носа не подточил, никто и следа не нашел…»
>57 На самом деле Москва активно помогала Серову в 1940 году в организации и проведении расстрелов поляков.
В мемуарах Серов пишет о Катынском преступлении в весьма завуалированной форме. Он постоянно выпячивает Богдана Кобулова как виновника этой акции. Когда в 1943 году поднялся шум вокруг Катыни и советская сторона пыталась загасить его с помощью фальшивого заключения комиссии Бурденко (январь 1944 года), Серов как будто испытал разочарование. Он пишет: «И тут жирный Кобулов отделался испугом»>58. Возможно, это своего рода подсознательная досада на тех, кто втравил его самого в кровавое преступление. Досада, сконцентрированная на Кобулове – члене тройки НКВД, выносившей решения о расстрелах. Но Серов не мог не знать – решение было принято Сталиным и утверждено Политбюро>59.
Для организации выселения семей польских офицеров и арестованных граждан Польши, чьим делам предстояло попасть на организованную по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года «тройку» для вынесения решения о расстреле, – в Белоруссию и на Украину в помощь местным работникам НКВД были направлены дополнительные силы. Приказом НКВД СССР № 00308 от 7 марта 1940 года во всех западных областях УССР и БССР для руководства выселением организовывались «оперативные тройки», в состав которых включали по одному представителю центрального аппарата НКВД>60. Кроме того, приказ НКВД СССР № 00342 от 20 марта 1940 года для быстрого оформления дел на гражданских лиц, кого согласно тому же решению Политбюро (от 5 марта 1940 года) намечалось расстрелять, направлял во все западные области УССР и БССР специальные «оперативночекистские группы», состоящие в основном из работников следственных подразделений центрального аппарата>61. Эти «оперативно-чекистские группы» и формировали списки и дела намеченных к расстрелу польских граждан, чьи имена войдут в так называемые «украинский» и «белорусский» списки в рамках Катынского преступления. Первоначально срок их командировки устанавливался в один месяц. На деле выехавшие в марте 1940 года в Белоруссию и на Украину московские следователи осуществляли свою работу (дополнительные аресты и оформление следственных дел для направления на рассмотрение в Москву) в течение почти двух месяцев. Так, знаменитый следователь Родос пробыл во Львове с «оперативной бригадой НКВД» 2 месяца, и лично Серов наградил его за работу именными часами