Слегка нахмурившись, она уселась рядом со мной и схватила тост. Папа наконец-то оторвался от газеты.
– Что за буклет? – осведомился он, прищурив серые глаза и пристально глядя на меня через стол.
– Из Художественной школы Святой Агнессы, – ответила я, чувствуя, как от волнения перехватило горло. – Я не подавала туда заявление, так что не знаю, почему они прислали мне его.
– Я думал, мы покончили с этим вздором насчет художественной школы? – заметил папа, поскучнев, и налил себе вторую чашку кофе.
Я знала, что это риторический вопрос, но все равно ответила:
– Какой вред будет, если я пошлю им портфолио? Ведь они неспроста прислали мне эту информацию.
Мама отвлеклась от Джорджа, и тот взялся размазывать яйцо по своему высокому стулу.
– Элизабет, не начинай. Только не сегодня. – Вздохнув, она принялась стирать салфеткой жидкий желток с лица малыша.
«О, как это хорошо – быть Джорджем…» – подумала я, наблюдая, как он мотал головой и его красивые каштановые локоны прыгали вокруг ангельского личика. Зеница ока обоих родителей просто потому, что он родился мальчиком. Джорджу разрешили бы поехать в художественную школу. Когда он вырастет, ему разрешат что угодно. Но на меня у мамы есть только один план.
– А что, сегодня какой-то особенный день? – поинтересовалась я, потянувшись за следующим тостом.
Мэри опередила маму с ответом.
– Сегодня к чаю придет Чарльз Бонэм! – многозначительно произнесла она, положив локти на стол и игриво захлопав ресницами.
Я испустила стон. Как же я забыла? Мама несколько дней лишь об этом и говорила.
– Убери локти со стола, Мэри! – резко одернула ее мама. – Но ты совершенно права. А ты, Элизабет, на этот раз обойдись без фокусов. Запас кавалеров для тебя иссякает. К тому же после твоей последней выходки на балу в ратуше больше никто не пригласит тебя на танец…
Она сделала драматическую паузу, а я еле сдержала улыбку, с нежностью вспомнив тот вечер. Я так сильно наступила на ногу Роберту Каллагану, когда он пытался облапать меня во время танца, что сломала ему три пальца. Правда, моя версия этой истории никого не интересовала. Я прослыла негодяйкой, и местное дамское общество окрестило меня «злючкой, недостойной внимания ухажеров».
– Ты наденешь красивое платье, будешь улыбаться и вести любезную беседу с Чарльзом, – продолжила мама. – И надеюсь, сумеешь продержаться хотя бы пару часов.