– Света! Не сходи с тропинки, кругом топь, – бабушка недовольно поджимает губы, не понимая, почему я не знаю очевидного. "Какая я Света? Она путает меня с мамой!" – слезы застилают мир от обиды и тоски по родителям.
– Бабушка! Оградки, чтобы не забывали? – я издалека приметила кладбище на небольшой возвышенности.
Мы подходим к могилке, где похоронен мой дедушка. Деревянный крест огораживает оградка, выкрашенная серебрянкой. Краску разъели зимние морозы, настойчивый ветер усыпал ее чешуйками землю, траву. Эта темно-серебристая полоса около оградки, как напоминание о трауре и быстротечности времени.
– Бабушка, что это? – я показываю на необычные цветы у оградки. Ярко желтые и сине-сиреневые соцветия украшают зеленые стебли.
– Это Иван-да-Марья, – бабушка косит серпом заросли осоки внутри ограды.
– Как так? – мои брови приподнялись вверх.
– Люди верят в легенду. Когда-то давно жили Иван с Марье, да так любили друг друга, что даже смерть не смогла их разлучить. Стали они цветком, – бабушка встала, приставив ладонь к глазам, вглядываясь вдаль.
– Любили как ты с дедушкой? – и сама испугалась своих слов. Вдруг бабушка сейчас исчезнет, превратившись в цветок. А я останусь одна!
– Мы с ним на небесах встретимся, – вздохнула бабушка, – скоро уже.
– Бабушка, мне страшно, – меня обнимают, гладят по волосам самые добрые руки на свете.
– Ничего, внученька, все пройдет, – я прячусь в теплых объятьях бабушки.
– Правда? – уткнувшись в бабушкин живот, вытираю слезы.
– Не бойся, ты не одна. Боженька дал тебе Ангела – хранителя. Помолись и он тебе поможет, – я чувствую, что бабушка улыбается. Негромко начинает молиться. Я повторяю слова, не задумываясь о смысле. Страх отступает. Я не одна. Знаю, что отражаюсь в глубине бабушкиных глаз. Маленькая девочка, ищущая защиту и любовь.
Страх смерти не сильнее страха потеряться в небытие. Чтобы не исчезнуть, тебя должен увидеть еще один человек. Правда?
Знаю в крови предков поморов
очень много солености моря!
В генах спаяна жажда просторов,
ветра – сила, свободы – желание.
Шаг к бессмертию – с морем слияние…
Вымороженное серое серебро дерева, заросли Иван-чая. Небо до врат. Протяжный говор – то ли скороговорка, то ли песня.
– Да, уезжала я в Ярославль, но вернулась. Тесно стало, – тень улыбки блуждает в глубине глаз женщины, отражая простор за окном.