Видимо, этот генерал был не в курсе, что, например, древнегреческий язык знает 7 видов любви: 3 вида разрушительные, 4 – положительные. Первой среди разрушительных один духовный автор указал вид любви, называемый «эрос». «Эрос – восторженная, пылкая влюблённость. Многие люди считают, что эрос связан с сексуальными взаимоотношениями – нет, сексуальный план всегда на 2-м месте идёт в эросе, это всё равно духовное состояние. Отрицательное значение его в том, что тот, кого человек любит, становится для него богом, кумиром, объектом поклонения»[41] (об остальных видах любви каждый может узнать самостоятельно, познакомившись с объяснением, из которого была взята цитата).
По всей видимости, в произведении Куприна описывается этот вид любви, и этому виду любви присваивается статус настоящей. Прочие виды любви, положительные, обходятся стороной.
Выше упоминалось произведение Стефана Цвейга «24 часа из жизни женщины», в котором рассказывалось, как женщина была вовлечена в водоворот пристрастия к молодому человеку, заточенному на игру. Цвейг даёт описание духовного состояния человека, который сам о нём и не подозревает. Когда за желанием помочь, спасти стоит гордыня, которая увлекает человека в самый невозможный жизненный сценарий, мысль о котором невозможно было и допустить. Такой невероятной кажется эта история: скучающая женщина за сорок, как в театре, наблюдающая за чужими переживаниями в казино, вдруг, словно ветром, оказывается захвачена в стихию молодого двадцатипятилетнего страстного игрока… И она не видит, не понимает, кто перед ней, не замечает, как он с ней разговаривает, за кого принимает вначале, она увлечена одной идей – спасти его… В психологической литературе эта тема спасательства занимает отдельное место, но там другие объяснения этого феномена, Цвейг же показывает, что есть и глубокие духовные корни…
«И я должна спасти его».
«Исступлённого желания помочь».
«Я испытывала радость, гордость при мысли, что, если бы я не принесла себя в жертву, этот молодой, хрупкий, красивый человек, лежавший здесь безмятежно и тихо, словно цветок, был бы найден где-нибудь на уступе скалы окровавленный, бездыханный».
«Он был спасён, и спасла его я».
«…меня охватило такое чувство, словно я в церкви, блаженное ощущение чуда и святости».