Домик я нашла быстро. Мое сердце гулко застучало, когда я постучала в дверь. Получилось едва слышно. Наверное, поэтому мне никто не открыл. Я постучала еще раз, сильнее. Внутри послышался шорох. В проеме отворившейся двери показалась голова старухи.
– Кто ты? – она прищурилась.
Экстрасенс-медиум выглядела как самая обычная бабка, которая только что встала. Хотя время близилось к одиннадцати, а бабуси встают в пять утра, моя собеседница создавала впечатление человека, которого бессовестно разбудили. Ее брови хмурились, а во взгляде читалось непонимание, кто перед ней. И нежелание понимать.
– Здравствуйте, Ефросинья Арнольдовна. Я – Женя. Мы с подругой были у вас на этой неделе. Вы нам предсказание говорили, – начала я, чувствуя ужасное волнение.
От переживания, я впилась пальцами в корзинку с гостинцами. Бабка вздрогнула и приоткрыла дверь шире. Мельком я заметила на ней коричневое льняное платье, делавшее бабулю моложе лет на десять.
– Ах. Ты – одна из двух девочек, которые сбежали? Помню-помню. Проходи, – она перестала хмуриться и пропустила меня в дом.
Я сделала глубокий вдох и выдох, и зашла в теремок. Солнечный свет наполнял бабкину избу, и теперь я отчетливо видела слева от входной двери кухонный уголок кофейного цвета. Столешница была мраморная и чистая. Достаточно современный гарнитур, надо сказать. Как будто новый. Приятный на вид кран с глубокой раковиной блестел от чистоты. На кухонном островке вытянулись в ряд разные баночки и скляночки, но все они были не засаленные, а опрятные. Пучки с чесноком, мятой, мелиссой и другими травами были подвешены над мраморной столешницей. В воздухе стоял аромат легких приятных благовоний. Стол посреди комнаты так и стоял в окружении четырех стульев. Возле двери, ведущей, очевидно, в спальню Ефросиньи, я различила темно-зеленый, сливающийся со стеной такого же цвета диван. Он был сильно завален вещами и тряпками.
– Проходи, Женя, не стесняйся. Не съем, – бабка хихикнула.
По-доброму так хихикнула.
Я поставила корзинку на круглый стол, который был застелен уже не черной скатертью, а разноцветной.
– Ефросинья Арнольдовна, – еле выговорила я, потому что язык норовил сказать Еросинья Нольдовная или Ефросиня Рнольдна или что-то вроде того. Имя и отчество медиума мой язык произносил с треском, поэтому приходилось четко проговаривать буквы. – Я вам вот что принесла. В благодарность.