– Мы? Нееееет! – Маринка энергично замотала головой.
В общем, так себе медиатор.
– Нервы, понимаешь, экзамены… – я изо всех сил старалась с воплями не вырываться из крепких рук, по-хозяйски обхвативших меня за талию.
Слово за слово, я все-таки расслабилась, чему, безусловно, способствовала "балтика девятка", ловко извлеченная из Толиного рюкзака. Толик трепался, не умолкая, Маринка вставляла что-то невпопад, а я, сославшись на больное горло, помалкивала. Видеть его живым было неимоверным облегчением. Иногда я ловила себя на том, что просто держусь за край его футболки, не веря своему счастью. Все было как раньше. Даже пивные бутылки вокруг радовали. И чего я так переживала? После распитой полторашки меня и вовсе повело, периодически на глазах предательски наворачивались слезы, но Толик этого не замечал, а Маринка у него за спиной корчила мне страшные предостерегающие рожи.
Я почти не слышала, о чем они там говорят. Что-то про какие-то разборки с соседним районом, про то, что с экзаменами у него все схвачено, что, пожалуй, надо бы валить из Камнегорска. В общем, обычный треп одиннадцатиклассников.
Уже порядком стемнело, когда из телефона Толи скудной полифонией заиграла избитая тема "Бригады".
Парень встрепенулся и, бросив "Я щас", удалился.
– Юлька, соберись! – шипела Марина – Я все понимаю, но давай хотя бы без слез!
– Марин, он живой! – во рту был кошмарный привкус дешевого пива, а в голове жуткий кисель – Я же так хотела… просила… И вот… – меня опять понесло, глаза и нос защипало.
– Хватит! – подруга больно ущипнула меня за ногу – Живой, согласна. И бестолковый к тому же… Все подростки такие?
– Не знаю – я всхлипывала и растирала пострадавшую ногу.
– Очень надеюсь, что мои дети будут не такими.
– А что не так-то?
Марина неопределенно закатила глаза, и собиралась было пуститься в путаные рассуждения о падении нравов среди молодежи, но из зарослей показалось двое, в наступившей темноте мы только догадывались, что одним из них был Толик.
– Девчонки, это Колян. Колян – это девчонки – Толик как-то механически захихикал.
Коляна я помнила совсем плохо. Длинный, тощий и патлатый. Наверно, он был бы даже симпатичным, но на его лице не было живого места от красных с синевой оспин. По-моему, его так за глаза и называли – Оспа.
Коля – Оспа уставился стеклянными глазами куда-то нам с Маринкой за спины и что-то промычал в знак приветствия, Толик все еще хихикал.