– На всё воля богов, – думал про себя Тит- мы лишь игрушки в их руках, и нити судеб никому не ведомы.
Вся прежняя жизнь научила его стойко выносить удары судьбы и полагаться только на самого себя.
Тит Лупо был незаконнорожденным сыном богатого землевладельца от связи с домашней рабыней. Когда его мать надоела своему хозяину, он выгнал ее из дома и отправил работать в эргастерий- поместную мастерскую, где она проводила все дни, горбатясь за ткацким станком. Тит же рос, как сорняк, с такими же несмышленышами, вечно голодный и часто битый старым и уже не на что негодным надсмотрщиком, который выполнял обязанности воспитателя двуногого молодняка.
Когда он немного подрос, его послали пасти скот в компании мальчиков постарше, там ему тоже приходилось не сладко – нужно было ежедневно отстаивать свое место под солнцем, не давая себя в обиду. Тит вырастал волчонком.
Наверное, он так бы и остался рабом и вечно бы гнул спину в поле под бичом надсмотрщика или надрывался на прессе в давильне, если бы не смерть родителя, точнее завещание, составленное им незадолго до кончины. По одному из пунктов этого завещания Тит и его мать получали свободу.
Он не знал, что подвигло отца сделать это, но факт оставался фактом.
Тит очень хорошо помнил тот день, когда его с матерью вызвали в контору управляющего и нотариус в присутствии свидетелей зачитал им волю покойного.
Они не получили ничего от состояния умершего, даже жалкой медной монетки, только скрученный пергаментный свиток, который стоил для него, как он сейчас понимает, больше всех богатств этого мира – акт об освобождении.
Тогда мальчишкой он этого не осознавал. Тит видел рыдающую мать, которая, упав на колени перед управляющим, просила оставить ее в имении работать хотя бы за еду.
Дело в том, что на вилле оставались ещё двое ее детей, младших сестер Тита, прижитых ею от рабов, с которыми ее спаривали, но девочки не подлежали освобождению и оставались в рабстве.
В конечном итоге истерика и плач женщины утомили управляющего, и он велел выгнать новоявленную вольноотпущенницу с сыном из имения, не дав им даже еды на дорогу. Так они и пошли свободные, но никому не нужные, как выгнанные из дома собаки.
Начались скитания и хождения по мукам, они всюду были лишние, Трущобы городов в те времена просто кишели разорившимися крестьянами, нищими бродягами, беглыми и шлюхами. Вся эта публика пополняла собой мелкие уличные банды, воровские шайки и дешевые притоны.