– Согласен, но это может быть и правильным направлением. Мы не узнаем, пока не попробуем.
– Попробуем что? Дойти до конца этой проклятой пустыни?
– Я понимаю, вы очень устали.
– Ни черта вы не понимаете!
Лицо женщины было темное и красное. Глаза ее были очень злые, а вот губы готовы были вот-вот расплакаться. Я всегда боялся таких сцен, поэтому решил идти на уступки:
– Вы можете остаться здесь, если очень устали, а я отправлюсь дальше. Когда я найду подходящее место, я вернусь за вами, и мы оба спасемся.
Женщина, видимо, была поражена моими словами. Ее открытый рот исказился вопросом – «Ты совсем идиот?». Кажется, она еще больше разозлилась.
– Вы понимаете, что вы говорите? Как же вы найдете меня, когда достигнете того, что мы ищем – убежища и крова, холодной воды и тени? Даже если вы сможете найти меня впоследствии, вы не думали о том, что может пройти слишком много времени, и к тому времени я умру здесь от жажды?
– Тогда вам нужно идти за мной, чтобы не потеряться.
Я не издевался над Анной, у меня не было такой цели. Я лишь говорил языком сухих фактов, то есть был абсолютно откровенен с ней. А людям не всегда нравится такая правда. Я понимал, что ей тяжело и она истощена, я тоже был очень измотан и не мог уменьшить ее боли или усталости. Но я все еще мог помочь ей.
– Если вы не против, я мог бы взять вас на спину и какое-то время идти так, пока не устану.
Она бросила на меня гневный и усталый одновременно взгляд. Изобразив на лице какую-то гримасу страдания, она согласилась, и этого я тоже не совсем понял – ведь если я предложил свою помощь, откуда в ней это двойственное чувство, похожее на благодарность и неприязнь одновременно.
Когда она была у меня уже на спине (вес у нее был нормальный, как у любой женщины ее роста) и обхватила меня руками за шею, а ногами за талию, она спросила отрывисто меня в самое ухо:
– А когда вы устанете и не сможете меня нести, тогда что?
– Тогда вам придется с меня слезть и продолжить путь пешком, – терпеливо я объяснил ей, как мне кажется, очевидную вещь.
Я сильный телом человек, но всякой силе есть предел. Идти было нелегко и неудобно. Песок вокруг не менялся. Я по-прежнему испытывал сильнейшую скуку, мне даже хотелось о чем-нибудь поразговаривать с Анной, но идти с человеком на спине и при этом вести беседы в такую адскую жару очень утомляет, поэтому я молчал. Анне, насколько я понимаю, тоже было дико неудобно, потому что она постоянно ерзала и перехватывалась. В какой-то момент она сказала: «Хватит», и я отпустил ее, сразу почувствовав невероятное облегчение. Хотелось пить. У меня появилась мысль, и я решил ей поделиться.