«Итальянец от природы свободолюбив, – заявил он газете New York Times. – Ему приходится ожесточенно бороться за просвещение в собственной стране, и то, чем является сегодня Италия, было достигнуто в героической борьбе»[34].
Но его собственная борьба за превращение итальянцев в полноправных американских граждан дала сбой перед лицом непрекращающейся войны с Обществом, в результате чего даже Times присоединилась к призывам положить конец иммиграции из Южной Италии. Как поменять отношение общества к соотечественникам, пока «вампиры»[35] из «Черной руки» взрывают бомбы, калечат и убивают людей по всей стране?
Петрозино осознал: это решительно невозможно. Два явления слишком тесно переплетены между собой. Писатель Г. Ф. Лавкрафт позже дал пример неприязни, которую белые американцы питали к новоприбывшим. В письме к другу он описывал иммигрантов из Италии, столпившихся в Нижнем Ист-Сайде, как существ, которых «сколько ни напрягай воображение, нельзя назвать людьми»[36]. Вместо человеческих образов «они являли собой чудовищные и бесформенные воплощения питекантропоидов и амеб, вылепленных из некой вонючей вязкой жижи разложившейся земли, которая скользит и сочится по грязным улицам, снуя через дверные проемы и обратно, и их невозможно сравнить ни с чем, кроме с кишащими червями или глубоководными безымянными тварями».
Если бы Петрозино побеждал в битве с «Черной рукой», его крестовый поход шел бы куда более гладко. Но 1906 год сложился хуже некуда: пролилось немало крови, оказались потеряны союзники и территории. Тень, отбрасываемая Обществом, распростерлась уже на всю приемную родину Петрозино – от каменных особняков Лонг-Айленда до скалистых бухт Сиэтла. Петрозино одолевали дурные предчувствия.
Но этим конкретным вечером он заставил их замолчать. Нужно было найти Вилли Лабарбера.
Сойдя на берег, Петрозино нанял экипаж. Кучер присвистнул на лошадей, и те помчали детектива в сторону Кенилворта, расположенного примерно в двадцати милях западнее. Пирс очистился от пассажиров, и тогда наполненная углем конная повозка вкатилась на борт парома, разгрузила в машинное отделение свежее топливо и отбыла. Паром отправился в обратный путь на Манхэттен. На пристани звенела тишина. Несколько часов спустя у причала показался экипаж, из которого выбрался Петрозино. Дождавшись прибытия парома, он поднялся на борт. Судно отошло от пирса в Нью-Джерси и заскользило по темной, покрытой рябью воде к газовым фонарям, мерцавшим на другом берегу Гудзона. Петрозино возвращался один. Мальчика с ним не было.