– А если у нас будут дети? – спросила я, понимая, что воспитывать чужого ребенка, навязанного на таких унизительных условиях, я не стану!
Он подошел и снял с меня вуаль.
На лице его появилось выражение ужаса.
– Что с вашим лицом? – спросил он, пошатнувшись.
– А не надо было поджигать мое поместье! – сглотнула я.
– Сначала ты выходишь из дома! А потом выходишь замуж! – строго крикнул голос мачехи. – К тебе сватается сам генерал!
Опять?!
Я подошла к окну, так, чтобы меня не сильно видели, и отодвинула бархатную штору.
На меня смотрел старый толстый мужик в коричневом камзоле. Пушистые бакенбарды торчали в разные стороны, жиденькие усы пушились, а он лихо подкручивал их. Вид у него был очень радостный и вороватый. Он больше смахивал на прапорщика.
Он что-то негромко обсуждал с мачехой. Она кивнула.
– Эмилия! – послышался строгий голос мачехи. – А ну быстро вышла из дома! Или открой дверь! Мы тут не шутки шутим!
Это был уже шестой жених на этой неделе. Мачеха специально выбирает пострашнее, чтобы я согласилась на ее сына.
Кстати, мой сводный брат Лоранс стоял рядом с мачехой. Светлые волосы, ярко-зеленые глаза в точности, как у мачехи, и ангельское лицо. Он был ее копией в молодости и приходился мне никем.
Может быть, соседских невест можно было провести обольстительной улыбкой и изысканными манерами, но даже я, попавшая в тело некой Эмилии Тальен, самой завидной невесты графства, знала, что с ним лучше не иметь никаких дел!
Премерзкая личность! Лживый, скользкий тип, от которого нужно держаться подальше.
Но подальше не получалось.
Мачеха мечтала нас поженить.
Чтобы мое состояние перекочевало в ее надежные руки.
Отец Эмилии Тальен так и не усыновил Лоранса. И после смерти мистера Тальена они довольствовались лишь малой частью от огромного состояния и вторым поместьем. Все земли, которыми владел старый мистер Тальен, он оставил Эмилии и, получается, что мне!
– Выходите! – гаркнул жених, а его голос напоминал крик простуженной вороны. При этом он еще и по-козлиному дребезжал.
А меня аж передернуло. На этой неделе это худшее, что могла привести мачеха.
Я задернула штору, делая вид, что меня нет дома.
– Эмилия, я знаю, что ты там! Я вижу, как колышется штора! – прокашлялась мачеха. В тени огромных платанов стояла ее карета.
Госпожа Лигрония Арауж предпочитала темные платья, кружевной стоящий воротник, прикрывавший морщинистую шею, и крупные украшения. Обычно это была брошь на груди и массивный перстень. Глаза у нее были ядовито-зеленые, яркие, словно весенняя трава. И сейчас она уставилась на мои окна, требуя моего выхода.