– Ты хочешь стать паладином Единого, Викер, но почему? – спросил Файлинн. – Достаточно ли взросло твое желание? Я отбираю только самых лучших, ибо нашу веру могут нести только самые лучшие! В чем лучший ты?
Слегка ошеломленный тем, как собеседник повернул вопрос, Ар Нирн молчал. И действительно, что ответить человеку, по слухам видевшему каждого до самого донышка души?
– Ваше Первосвященство, я не настолько хорош, как следовало бы, – наконец, ответил он, – но я хотел бы стать лучше и сделать лучше этот мир.
– Скромность похвальна, мой мальчик, а желание улучшить мир – достойно Воина Света. Однако знаешь ли ты, что иногда под маской добра скрывается зло, а то, что кажется злом – несет благоденствие?
Викер пожал плечами. Он не особенно задумывался над философскими аспектами жизни, поскольку был воином и предпочитал исправлять ошибки и устранять угрозы, а не размышлять о них.
– Я знаю, вещи иногда выглядят не теми, какими кажутся, Ваше Первосвященство. Но не мое дело разгадывать подобные загадки. Если я увижу, что вор обкрадывает честную торговку, я схвачу вора и не стану думать о его несчастливой судьбе.
– А если вору нечем кормить детей? – хмыкнул Файлинн. – Если он крал впервые в жизни, желая отнести детям краюху хлеба?
Викер пожал плечами.
– Почему бы ему было не заработать ее? Или просто попросить у той торговки?
– Ты веришь в торговок с добрым сердцем, мой мальчик?
– Я верю в то, что нужно искать правильный путь, Ваше Первосвящество! Единственно верный!
Файлинн разглядывал его, чуть склонив голову к плечу. Викер пытался выдержать его взгляд, но все же опустил глаза. Проще было выдержать пытку раскаленным железом.
– Пойдем со мной, я кое-что покажу тебе, а ты – попробуешь найти единственно верный путь, – наконец, произнес Первосвященник.
***
Большую часть пути ехали молча. Рыжая впереди, Викер – чуть позади. Молчание его не напрягало, скорее радовало. Он с удовольствием смотрел вокруг – на облака, на деревья, на солнечный свет, и всё ему казалось новым и неизведанным – как ребёнку. Вот так однажды сделаешь шаг за порог, намереваясь покинуть отчий дом навсегда, а потом передумаешь, развернёшься… И будто что-то меняется в хорошо знакомом помещении. Всё знакомо и незнакомо. Близко и далеко.
Запах дыма нарушил раздумья, заставил пришпорить коней. Пепелище посередине придорожной деревеньки выглядело раной, нанесённой ей в самое сердце.