– Вы к кому, девушка? – спросила она меня зычным голосом. – Полчаса тут бродите, я уже смотреть устала. Если навестить кого приехали, так проходите.
– Я не, – замямлила, не зная, что сказать. Почему-то мне совсем не хотелось признаваться даме в том, зачем я приехала на самом деле.
– Идём, идём. Вечно себе что-то под нос мямлят, – проворчала охранница, скрываясь в коридоре проходной.
Я нехотя ступила следом по разбитым ступенькам, осознавая, что никто мне здесь не поможет. На миг в уме пронеслась картина, как мы с другими участниками марафона будем медитировать в местном севере и прогуливаться по территории КВД под недоумевающими взглядами пациентов. Нет здесь никакого марафона, и даже не ожидалось, а я полная дура.
И всё же зачем-то я стиснула в пальцах ручку и поставила подпись в журнале, а когда оказалась на территории диспансера, едва не простонала в отчаянии. Стоя посреди двора потёртой сталинки, которая, судя по всему, полвека не видела ремонта, я окончательно всё поняла.
Под косыми взглядами пациентов, ожидавших очереди, подперев собой ржавые перила крыльца, мне хотелось раствориться в воздухе, или отмотать время. Я читала в этих взглядах осуждение моей собственной глупости, хоть им и невдомёк было, для чего я тут стою.
Поглощая ежедневно истории о мошенниках, я твёрдо уворовала в своё умение распознавать их издалека. И зная о том, что верить кому попало нельзя, я тем не менее поверила, и даже деньги отдала. Немалые, надо сказать. Ещё и отпуск взяла за свой счёт, оставшись в буквальном смысле на мели.
Казалось, ещё немного, и я разревусь. Подхватив свои вещи, поспешила скрыться в глубине сквера. Лавочки, как назло, были заняты, и мне пришлось тащить чемодан с недельным запасом всего самого необходимого мучительную сотню метров, пока вдали, у края забора, не замаячила свободная скамейка.
Упав на неё, я отпустила чемодан, и тот с грохотом повалился на каменный бордюр. Прижала к лицу ладони и часто-часто задышала в попытке остановить подступавшую историку.
Почему так? Почему кто-то пользуется слабостями людей, чтобы вытянуть у них деньги? Неужели совесть не мучает? Или её вовсе нет?
Теперь, после того как я облажалась, у меня имелся лишь скудный запас финансов на неделю. Мне и не нужно было много. Организаторы марафона обещали, что мы ни в чём не будем нуждаться, а теперь каким-то образом требовалось дожить до обратного поезда.