– Мы с родителями ездили на шопинг вчера вечером и купили мне такое обалденное платье на танцы. Я уверена, Люк будет в полном восторге, – её улыбка, кажется, была способна осветить всю парковку.
Я молча улыбаюсь и сжимаю её загорелые плечи.
– Ты в любом платье красавица.
– А ты решила, в чем пойдешь?
– Мама сказала, что на люди в старом нельзя, поэтому… да, меня ждет магазин, полный кружевных розовых платьев, – я не уверена, что Агнес способна была различить в моём голосе недовольство.
Она лишь беспечно отмахивается и поближе притягивает меня к себе, словно боялась, что я могу куда-то от неё сбежать.
– Твоя мама отведёт тебя в лучший бутик Чикаго. Я жду показ мод, скидывай мне каждое.
– Не сегодня, мы ужинаем с Генри.
От одной мысли о мужчине меня передергивает, и я на мгновение опускаю голову. Из всех ухажеров, которых мама могла выбрать, ей достался он – помесь козла и обезьяны. И если внешне он был вылитый Ален Делон, то о безупречности его моральных качеств можно было поспорить.
Весь день пролетел незаметно. Кабинеты сменялись, как и лица, я смиренно ждала часа, когда отсюда можно будет уйти. Тренировка в бассейне посреди дня освежила мысли. Я была одна – вся команда закончила заниматься ещё на прошлой неделе. Я и прохладный бассейн. Кожа спешно покрылась мурашками, но я всё же заставила себя тридцать раз пересечь бассейн. Тренировка интенсивная, мышцы горят. Мама была бы довольна. Последний урок, казалось, тянулся больше, чем четыре вместе взятые, но для английского это было простительно – мисс Коллинз была моей любимой учительницей.
Ей было в районе тридцати пяти. Всегда солнечная и теплая, она заставляла каждого ученика почувствовать себя особенным и всерьез поверить в собственную уникальность. Я была далека от поэзии, и выражение чувств в письме словно было совсем не моим вариантом. Но курс прошел и оставил в моей голове сильный отпечаток. Я усвоила две вещи: 1) американская литература была бы ничтожной без женщин; 2) оказывается, даже я не такая бездарность. Звонок звенит, и волна облегчения прокатывается по классу. Все вскакивают с мест и спешат туда, на волю, я же, пропустив бурный поток учеников, с улыбкой останавливаюсь около стола мисс Коллинз. Публичное признание мне было чуждо. Это тоже эмоции, тоже слабость.